— Кинъюро, — сказал я на обратном пути, — я много читал и слышал японских рассказов о воскресении мертвых. И сам ты рассказывал мне, что до сих пор еще в это верят, и почему верят. Но судя по всему, что я читал и что слышал от тебя, воскресение покойников далеко не приятно. Они возвращаются или из ненависти, или из зависти, или потому, что от тоски не находят покоя. Но где говорится о тех, чье возвращение приносит счастье? Все, что известно о духах, вероятно, похоже на то, что мы видели сегодня вечером: много страшного, много отвратительного и нигде ни правды, ни красоты?!
Я так говорил, чтобы подзадорить его; и он ответил мне сказкой, как я ожидал и желал.
Давно, давно, во времена какого-то даймё, имени которого никто больше не помнит, в этом старом городе жили юноша и девушка, которые очень любили друг друга. Их имена позабыты, но воспоминание о судьбе их осталось. Со дня рождения их обручили, и в детстве они часто вместе играли — родители их были соседями. А когда они выросли, то еще сильнее полюбили друг друга.
Юноша еще не возмужал, когда его родители скончались. И он пошел служить богатому самураю, военному в высоких чинах, другу его родственников. Покровитель его искренне полюбил, потому что он был вежлив, умен и ловок в обращении с оружием; молодой человек надеялся скоро достигнуть хорошего положения и жениться. Но на севере и востоке разгорелась война, и неожиданно он получил приказание от своего господина последовать за ним на поле брани. Перед отъездом ему удалось еще повидаться с любимой девушкой; в присутствии родителей они обменялись клятвой верности; и он обещал, если останется жив, возвратиться через год, чтобы соединиться с возлюбленной навсегда.
Много времени прошло без известий о нем. Тогда еще не было почт, как теперь. А у девушки так болело сердце, когда она думала об опасностях, которые грозили ее милому на войне, что она все бледнела, хирела. Наконец, пришла весть от него с посланным, приехавшим из армии, — это было первым и последним известием. Бесконечно в ожидании тянется год. Но год миновал, а он не вернулся. Сменялись и еще времена года, но он все не возвращался. Тогда девушка решила, что ее возлюбленный наверно убит. Она извелась от печали, захворала и умерла; и ее похоронили. Бедные старые родители, лишившись единственной дочери, так тосковали, что решили покинуть свой одинокий, печальный дом, распродать имущество и отправиться в далекое странствование к «Тысячи храмам» секты ничирен; такое странствование продолжается несколько лет.
Они продали домик со всем имуществом за исключением священных реликвий, которых никогда нельзя продавать. Оставили они также «ихаи» покойной дочери, и все спрятали в семейном храме; так поступают всегда, покидая родину. Семья принадлежала к секте ничирен, а их храм был Миокодзи.
Не более как через четыре дня после их отъезда вернулся в город жених их дочери. Он употребил все старания, чтобы вовремя исполнить свое обещание, но провинции, которые ему пришлось проезжать, были на военном положении, все пути и дороги были заняты врагами; кроме того, и другие препятствия задерживали его. Горестная весть о смерти невесты совершенно сломила его. Он целые дни проводил без чувств и движений, ничего не зная ни о себе, ни о жизни вокруг. Когда он снова очнулся, на него нашла боль воспоминаний; он громко звал смерть и решил покончить с собою на могиле невесты.
Как только ему удалось уйти незаметно из дома, он взял свою саблю и прокрался на кладбище, где была похоронена девушка. Кладбище Миокодзи — одинокое место. Он разыскал ее могилу, опустился пред ней на колени, помолился и шепотом рассказал ей о своем намерении.
Вдруг он услышал ее голос и слово: «Аната» — «Ты»! Он почувствовал ее руку на своей и, когда обернулся, то увидел ее около себя на коленях, с прежней улыбкой, такой же прекрасной, какою она жила в его сердце — только немного бледней. Сердце его содрогнулось в немом удивлении, в радости и в сомнении пред этим мгновением.