Вдруг меня охватило странное воспоминание, — может быть навеянное молодым человеком с ребенком, может быть песнью воды, разбивающейся об утес... Я вспомнил одну сказку.
Давно-давно где-то в горах жил бедный дровосек с женой. Они были бездетны и уже очень стары. Каждый день муж один уходил в лес, а жена оставалась дома за прялкой.
Раз как-то дровосек глубже обыкновенного зашел в лес; он искал каких-то особенных дров. Вдруг он очутился у маленького ключа, которого раньше никогда не видал. Вода была чудесная, прозрачная и холодная; ему захотелось пить; день был жаркий, и он много работал. Он снял свою широкополую соломенную шляпу, встал на колени и стал жадно пить. Вода удивительно освежила его. Вдруг он в воде увидал отражение своего лица и испугался. Это было его лицо, а между тем не такое, каким он привык видеть его в старом зеркале дома: то было совсем молодое лицо. Он не поверил своим глазам. Невольно он схватился за голову, совершенно лысую за несколько минут до этого: теперь густые черные волосы покрывали ее; лицо его стало гладким-гладким, как лицо юноши — все морщины исчезли. Вместе с тем он почувствовал, что по всему его телу разливалась юношеская сила. В изумлении он посмотрел на свои ноги; давно уже от старости они стали слабы и дряблы, а теперь вдруг ноги его стали красивыми и упругими. Он не знал, что испил живой воды из ключа юности. В первое мгновение он закричал и запрыгал от радости, потом побежал домой; никогда в жизни он не бегал так скоро. Дома жена испугалась, потому что приняла его за чужого; а когда он рассказал ей о случившемся чуде, она сначала не хотела верить ему. Наконец ему все-таки удалось убедить ее в том, что он — ее муж. Подробно описав, где находится волшебный ключ, он попросил ее пойти с ним.
— Ты теперь такой молодой и красивый, — сказала она, — любить такую старуху, как я, ты, конечно, не можешь. Мне тоже надо испить этой водицы. Но обоим нам нельзя уйти из дома; так ты здесь подожди, а я пойду.
И она поплелась в лес одна.
Найдя источник, она встала пред ним на колени и начала пить водицу. О, как она была освежительна и вкусна! Она пила, пила, останавливаясь только, чтобы передохнуть, — и снова пила, пила без конца.
Дома муж с нетерпением ее поджидал. Он надеялся, что она вернется к нему молодой и красивой. Но он ждал час, ждал другой, а она все не возвращалась. Тогда его охватил страх. Он запер дом и отправился ее искать. У источника не было никого. Он хотел было вернуться домой, по вдруг услышал, что в высокой траве рядом с ключом кто-то тихо плачет. Он стал шарить в траве и сначала нашел платье жены, а рядом с платьем маленького, шестимесячного ребенка.
Старуха слишком много хлебнула волшебной водицы и допилась до того, что перешагнула юность и стала младенцем. Муж поднял ребенка, грустно и удивленно смотрящего на него, и понес его домой, погруженный в грустные думы.
Теперь смысл этой сказки меня менее удовлетворил, чем прежде, потому что я еще находился под чарами моей фантазии о рыбаке Урасиме. Мы не становимся моложе, если слишком много пьем из жизненного ключа...
Мой курумайя вернулся, голый и освеженный, и объявил, что слишком жарко, и он не может сделать обещанных 25 миль, но что вместо него меня довезет до места назначения другой. За труды он потребовал 75 сен.
Было действительно очень жарко и вдали, будто лихорадочный пульс природы, слышался бой барабанов, просящих у неба дождя. И я снова вспомнил о дочери морского царя.
— Она сказала мне 75 сен, — заметил я, — хотя ты и не исполнил условленной работы, но я дам тебе 75 сен, потому что я боюсь гнева богов.
Мою тележку подхватил бодрый, еще неутомленный бегун, и я покатил дальше, по сверкающей ароматной дали и шири, навстречу большим барабанам...