Суржиков Роман
Душа Запада
Август 1774г. от Сошествия
Фаунтерра, позже - поместье Лейси, Земля Короны
Знаешь, это у тебя я научилась: смотреть на вещи так, чтобы видеть суть.
Когда была маленькая, верила, что внутри рельсового тягача сидит дюжина коней. Они выставляют ноги сквозь люки в полу, упираются копытами в землю и тянут состав. Большие и сильные кони - крепче любого тяжеловоза. И шпалы им помогают: лежат как раз так, чтобы удобнее было отталкиваться. Никто не мог меня переубедить. Сколько ни рассказывали про всякую машинерию - я только смеялась. Я-то точно знала: внутри тягача - кони.
Мне исполнилось десять. Дядя-герцог назначил моего отца представителем в Палату, и так я оказалась в столице. Однажды отец захотел меня порадовать. Откуда-то он взял, что именно это меня порадует. Или просто решил доказать, что старше и мудрее. Словом, он повел меня на станцию, где стоял состав, дал машинисту глорию и велел показать внутренность тягача. "Мою леди-дочь весьма занимает сие устройство", - сказал отец. Машинист ответил: "Раз так, то я запущу машину - пускай поработает вхолостую". Тягач затрясся от грохота, а машинист открыл дверь и ввел меня в самое чрево.
Я до сих пор помню свой ужас. Железо гудело, громыхало, стонало, выло... Но не это было худшее. Машина состояла из сотен и тысяч деталек: трубочек, цилиндров, катушек, проводков, валов, колесиков и массы другого, чему нет названий. Я не могла понять абсолютно ничего. Куда ни падал взгляд, он натыкался на что-то неясное, необъяснимое, темное. Внутри тягача царил хаос, намного более сложный, чем весь остальной мир, который я знала.
Я убежала оттуда. И с тех пор никогда не пыталась узнать устройство чего-нибудь. Люди, животные, машины, места - все хорошо таким, каким оно видно снаружи. Не нужно лезть внутрь - в устройство, в душу. Красота и смысл не в глубине, а в том, что доступно глазу. Смотри и радуйся. Так я жила девять лет.
Но случилась ты, и во мне переменилось что-то. Я стала другой. Впервые заметила это на трибуне. В ту минуту, когда владыка произносил имя. Я видела его с десяти шагов, прекрасно слышала каждое слово. Слов было много - таких торжественных... Потом он назвал имя: "Минерва Джемма Алессандра".
Я ни на что не надеялась. В этом я себя твердо убедила: не надеюсь, не на что, не я, ни шанса, не надеюсь. Не надеюсь. Не надеюсь. Повторяла день за днем. "Минерва Джемма Алессандра", - сказал владыка. Чувство было такое, словно клеймо раскалили на огне и прижали к груди. Вот тут я поняла, что изменилась.
Все, что было до слов: "...нарекаю своею невестой...", - распалось на детали. Не поверишь: я своими глазами видела валы и колесики! Они крутились, приводя друг друга в движение. Рельсовая реформа, всеобщий налог, Палата Представителей, заговор Айдена, коалиция Эрвина, влияние феодалов, власть Короны... Я впервые увидела все так, как видишь ты: взаимосвязанным. Вращались шестерни, ни одна не могла остановиться, поскольку все цепляли друг друга. И владыка произносил речь, будто щелкали зубцы на валу. Чеканил слово за словом, с каждым оборотом вала: "Минерва Джемма Алессандра". Промолчи он или скажи иначе... Встань одна шестеренка в механизме - вся машина сломается, развалится на части. Он не мог сказать иначе, только так.
И клеймо убрали от моей груди.
* * *
Но я-то не шестеренка в машине. Мало что от меня зависит, и потому могу позволить себе не крутиться: государство не рухнет.
Об этом я сказала отцу, и он спросил:
- Ты о чем?
Я ответила:
- Обо всех этих гостях в нашем доме, каждый день после игр. Разве они - не по мою душу?
Гостей много. Наш дом в столице невелик, потому они не являются все сразу, а выстраиваются в очередь, сменяя друг друга. "Позвольте высказать наш восторг!.. От всей души поздравляем!.." Восторг - это мне, поздравления - тоже. Отец всякий раз зовет меня в зал, представляет кому-нибудь, а кто-нибудь целует руку, поздравляет и восторгается. Я благодарю - а как же. Кто-нибудь задает вопросы (всякий новый гость - одни и те же), я отвечаю (всякий раз одинаково). И чувствую себя колесиком искровой машины: меня вращают - я кручусь. Остро хочется сделать неожиданное, глупое. Въехать в зал на коне, протянуть для поцелуя не руку, а ступню...
И вот, я говорю:
- Отец, из меня не вышло принцессы. Случись иначе, я бы знала назубок все слова: долг, порядок, обязанность. Была бы честной шестеренкой... Но я - не принцесса. В утешение пообещай мне одно. Когда захочешь сунуть мне в рот удила и посадить на спину наездника, то всадника выберу я, а не ты.