Они злобно повторяли одни и те же фразы, от которых кровь стыла в жилах. Желая лишь нашей смерти, души будто предрекали скорый пир, где в качестве главного десерта будет наша разодранная в клочья плоть.
Первым я увидел кошмарных ползучих мертвяков — почерневшие фигуры людей, неестественно вывернув руки и ноги, ползли по земле среди серого дождя, словно огромные ящерицы. Они стонали и кряхтели, голодно скрепя зубами.
В нос ударил непереносимый и давящий запах горелого мяса. Ша зажал ушки лапами и испуганно прижался к земле.
Я сильнее сжал дрожащий рукой стилет.
Сделав решительный шаг вперед, Проклятый обнажил меч и, расставив руки в стороны, призывно зарычал зверем.
Посмотрев вокруг, я затрясся от ужаса — их были сотни, а может даже тысячи. Большие, маленькие, худые и толстые — мне казалось, что на нас зыбучим песком надвигается кошмарная черная масса.
Первыми на Проклятого кинулись несколько обугленных тел, словно саранча они пытались вгрызаться в его уязвимую плоть. Но задача оказалась не из легких. Двигаясь быстро, почти неуловимо, он одним движением меча оставил нападавших не удел, ловко избежав коварных укусов. Я, имея схожую с душеприказчиком фигуру, к сожалению, не мог похвастаться подобным умением.
Мы рубили, кромсали, кололи без остановки. Секунда за секундой, минута за минутой. Время растянулось для нас в одну не перевариваемую кашу.
В какой-то миг, чья-та крепкая рука схватила меня за лодыжку, и мне ничего не оставалось, как всадить мертвяку стилет прямо в спину. Следующего, я ударил наотмашь, его голова ловко слетела с плеч. И каждая последующая смерть сопровождалась моим грозным рыком и появлением крохотного золотистого шара. Души умерших замирали, повисая в воздухе и словно послушные овечки тянулись к суме Проклятого.
Ша тоже помогал нам — он вгрызался в шеи нападавших с такой яростью, что казалось зверек готов разодрать их тела на сотню маленьких кусочков.
Моя рука отчаянно размахивала в разные стороны, разрезая на части черные головешки нападавших.
Я случайно заметил как Проклятого теснят к башенной стене, и он безуспешно пытается сопротивляться мощному потоку.
— Пробирайся к собору, — раздался в невыносимом гуле его голос.
Я не стал спорить. Подхватив Ша я кинулся к собору. Перепрыгнув через ворота, я подбежал к дверям, и к счастью дернув круглую ручку, оказался внутри. Подхватив пару скамей, я перекрыл вход, надеясь, что душеприказчик сможет выбраться и святая земля не пропустит этих тварей сюда.
Ша подбежал к витражу и стал тревожно вглядываться в разноцветные стеклышки. Его хозяин все еще боролся за весящую на волоске жизнь — я чувствовал это всем своим нуртом.
Часть пятая
Подвалы проклятых душ
Мы сидели у кафедры — осторожно разорвав свою рубаху, я перевязывал руку Проклятого. Он поморщился, кусая губы, но при этом не проронил ни звука. На его скуле все ярче горела цифра один, и я не мог отвести от нее взгляда. Привлекая внимание своими пылающими лепестками, она словно нарочно бросалась в глаза. И мне казалось, что от нее веет ледяным холодом. Хотя я мог ошибаться. В здешних стенах мороз был везде, даже между стен гулял настоящий морозный сквозняк.
— Отсюда нет выхода. Я просто не знаю, что делать, — затягивая покрепче лоскут повязки, произнес Проклятый.
— Знаю, — поддержал своего хозяина Ша.
— Не существует даже тайного подвала? — попытался догадаться я.
— Ни в этом дело. Единственная возможность для тебя выбраться из этого треклятого мира — это исполнить последнюю волю горожан. Иначе, их грехи так и будут держать нас здесь. Время не властно над здешними порядками.
— Но я же не давал никакой клятвы или обещания, — испуганно затараторил я.
Проклятый посмотрел на меня с какой-то странной надеждой.
— Конечно. Это был я, а не ты. Но если я не исполню клятву — мне даже не хочется думать об этом.
— Но что же надо делать? Какова была их последняя воля?
Мой собеседник на миг задумался и произнес:
— Всего лишь — прощение. Они все хотели свободы и прощения.
— Но разве они не свободны? — не мог я уняться.
— Здесь, в ЕГО мире, никто не может быть свободным, — Проклятый отвернул взгляд и с грустью посмотрел на старые покрытые паутиной фигуры святых. Ничто не может подарить нам тепла и успокоение.
— Ты хочешь освободить их всех разом? — предположил я.