— Пишет о своей жизни, о замужестве.
Елена Трофимовна извлекает из конверта письмо.
— Я думаю, что Лена не обидится на меня за то, что я прочту вам этот вот кусочек из ее письма. Он поможет вам лучше понять ее душу.
И она читает вслух, держа письмо в одной руке, а другой придерживая ерзающую на коленях Томочку:
— «…Я давно знакома с одним человеком по имени Саша. Знакомы мы с ним полтора года, и наша крепкая дружба, хорошая, товарищеская, взаимная, переросла в чистое, прекрасное чувство, которое может передать только музыка. В общем, Елена Трофимовна, мы решили… пожениться! Мы постараемся взять к себе Танюшку нашу, и она будет с нами жить всегда…»
Прощаемся с Еленой Трофимовной и Томочкой и выходим на уличный зной. Что же делать дальше? Куда теперь ехать? Учительница не знает, где сейчас Гуров, в Салаире или в тайге.
Тиканову приходит в голову простая и точная мысль:
— Надо ехать в милицию!
— Не хотелось бы в такое деликатное дело впутывать милицию, Валя!
— Ничего страшного! Во-первых, милиция вообще обязана все знать про вверенных ее попечению граждан, а во-вторых, Гуров сам ведь служил в милиции. Кто же еще расскажет о нем лучше, как не его бывшие сослуживцы?
Едем в салаирскую милицию. Принимает старший лейтенант Григорий Иванович Нестеров. Подтянут, вежлив. Говорит, обдумывая каждое слово. Гуров при нем уже не служил, но он, Нестеров, его хорошо знает. Да, он приходил в милицию — жаловался, что антоновские комсомольцы увезли детей.
— Что же вы ему сказали?
— Сказал, что комсомол детей не оставит и воспитает их по-советски, так что пусть не беспокоится.
— А он что?
— Обиделся. Сказал, что будет жаловаться выше, подаст в суд.
— О чем вы еще с ним говорили, Григорий Иванович?
— Пытался завязать разговор о религии — ничего не вышло. «В религию лучше не лезьте, товарищ начальник. Моя вера — это мое личное дело». У нас служил лейтенант Василий Филиппович Олейников. Он знает Гурова лучше, чем я.
— А где сейчас Олейников?
— Должен скоро быть.
Олейников дядя саженного роста. Длиннорукий, длинноногий, длиннолицый. В узких добродушных глазах ум и обаяние. Похож на киноартиста Сергея Николаевича Филиппова в роли милиционера из очередной кинокомедии. Коренной сибиряк.
Знакомимся. Олейников с наслаждением плюхается на диван, вытягивает на половину кабинета ноги в высоких запыленных сапогах, расстегивает ворот гимнастерки.
— Нам бы спидометр к сапогам цеплять, — говорит он, обращаясь к Нестерову, — большие бы километры показывали. — И ко мне: — Участок у меня такой, что в Москве бы ахнули! А транспорта нет. Все на своих на двоих!
Я рассказываю Василию Филипповичу, что привело меня в Салаир. Задаю вопросы. Задаю вопросы один за другим — хочется узнать про Гурова как можно больше.
Олейников отвечает охотно, не задумываясь ни на минуту.
— Почему он оставил службу?
— Больной человек. После контузии вот здесь болит, — Олейников показывает на глазную кость над верхним веком левого глаза. — Надо трепанацию черепа делать, а он все никак не может решиться. Ну, и материально было ему туговато — семья громадная. Вот Гуров и ушел из милиции. Стал деготь гнать, пчел развел, на охоту ходит. Появился достаточек кое-какой.
— Откуда у него эта религиозность? Приверженность к старым обычаям?
— Так ведь у него и отец такой же кержак был, лесной человек, и дед. И жена из кержацкой семьи. Он как в тайгу ушел, тут в нем пережитки эти и проснулись. А что вы думаете? Ну-ка, посидите зимой в тайге с женой, темной женщиной, с ребятами мал мала меньше!
— Он сам себя в лес загнал, — говорит Валя Тиканов.
— Это точно!
Я спрашиваю:
— А как бы нам с Гуровым встретиться, Василий Филиппович?
— Надо поехать к нему в тайгу. Только если вы так прямо к нему заявитесь, он, пожалуй, ничего вам не скажет. О нем писали уже в одной газете. И по радио говорили. Обижен он на пишущих товарищей. Подход к нему надо придумать.
И снова нас выручил Валя Тиканов.
— Можно вот как сделать. Моя жена работает на санитарно-эпидемиологической станции в Гурьевске. Они проводят обследование тайги. Есть маленькая вспышка клещевого энцефалита. На станции нам дадут специальные защитные костюмы, и мы приедем к Гурову как бы затем, чтобы проверить зараженность клещами леса на его заимке.
Василий Филиппович предложение Вали одобрил:
— Толково! Ведь если клеща много, придется опыление делать, а оно ему не с руки: каюк тогда будет его пчелкам! Тут-то он и заюлит, и все расскажет. Приезжайте прямо с утра сюда, а потом двинетесь в тайгу.