«Спроси Джэнга», – сказал я.
Её лицо стало раздражённым. «Это совершенно другое. У Мейдэн нет меча или, хотя бы, кинжала».
«Может быть, этому существу он не нужен».
«Да, возможно, она планирует заговорить меня до смерти». Тон у неё был язвительный. «Мне всё равно. Я схожу с ума, запертая в своей каюте с Дьюайн, где не с кем поговорить».
Я не знал, как на это ответить.
«Это действительно не твоё дело, Лисон», – сказала она. «Это риск, который я охотно принимаю. Я о Мейдэн ОʼБинион! Самый великий культуральный антрополог за последние два тысячелетия. Когда я говорила с ней, это было как ослепительный свет. У меня никогда не было такой беседы, как эта. А я была такая скучная! О, это было так прекрасно, поговорить с кем-то с настоящими мозгами. Я этого не брошу».
Секундой позднее я заметил Дьюайн, стоящую в дверном проёме, голова – испуганно опущена, руки – крепко сцеплены под грудью, поза, наводящая на мысль, что она уже некоторое время слушала.
Ху Мун повернулась и увидела её, но не предложила ни извинений, ни объяснения. Когда она обратно повернулась ко мне, глаза у неё были жёсткие. «До получения дальнейших распоряжений, держись подальше от периметра. По сути, я хочу, чтобы ты оставался на корабле. Мейдэн сказала мне, что вернётся сегодня ночью с несколькими своими друзьями. Я не уверена, что ты будешь действовать разумно».
Я кивнул. «Ты – леди-босс», – сказал я.
Трое существ вернулось к периметру той ночью и я смотрел из корабля, как Ху Мун вышла встретить их. Она оставалась с ними до рассвета и все они оживлённо говорили. Все они активно жестикулировали, лучезарно сияли друг другу широкими улыбками, очень по-товарищески, словно они встречались за кофе и пирожными в комнате отдыха старших преподавателей. Но позади них, в руинах, двое воинов скелтов совершали свой величественный ритуал, а иногда я мельком замечал одного из пугающих детей Ирвэйна, быстро скользящего по сломанным камням.
С самого начала вечера Ху Мун сняла свой шлем и отложила в сторону оружие, хотя держалась своей стороны линии безопасности.
Она вернулась на корабль, когда тусклый коричневый свет стал окрашивать руины. Я спустился вниз встретить её.
«Они могли легко убить тебя», – сказал я, когда она медленно входила в нижний выходной отсек.
У неё были мечтательные глаза, а лицо – слегка покрасневшее, словно от приятного возбуждения. Не гляда на меня, она сняла броню и повесила её в запирающемся шкафчике. Когда стало очевидно, что ей нечего сказать, я вернулся в свою каюту, где проспал весь день.
Каждую ночь появлялся дополнительный мёртвый учёный, пока Ху Мун не стали посещать более двадцати существ. Они походили на мужчин и женщин прошлых эпох, одетые в одежды, которые уже сотни лет как вышли из моды в пангалактических городских мирах. Они стояли кучками и говорили друг с другом. Самая большая группа всегда собиралась по ту сторону периметра от Ху Мун, которая говорила с таким же оживлением, как и все остальные. Если бы при этом они держали фужеры и пластиковые тарелки с канапе, то это сборище по ошибке можно было бы принять за факультетскую вечеринку с коктейлем.
А может и нет. Наблюдая, я думаю, заметил что-то вроде голодной настороженности среди мёртвых учёных, которые в этот момент не говорили с Ху Мун, словно всё их общение было не более, чем показуха. У меня нет воображения, как я уже много раз со скучными подробностями упоминал. Поэтому, возможно, это ощущение было правильным.
С приближением рассвета учёные стали расходиться и я увидел, как Ху Мун делает умоляющие жесты, пока уходили последние из них. Когда она пришла на корабль, она была измождена, но лихорадочно счастлива; она говорила со мной как можно меньше, но была вежлива. На мои беспокойства она продолжала качать головой.
«Не волнуйся, Лисон». Она улыбнулась. «Может быть, они монстры. Люди безусловно назвали бы их монстрами. Люди завистливы. Выдающиеся люди получают это сполна».
«Но», – сказал я. «Если они не настоящие, то они – это всего лишь ты. Ты просто говоришь сама с собой».
«Тогда я – лучший собеседник, которого я когда-либо знала», – сказала она и больше ничего не хотела слышать.
Через несколько дней Ху Мун выселила Дьюайн из своих покоев, которые они делили с самого начала экспедиции, и переселила её в мою каюту. Мне Ху Мун назначила маленькую утилитарную каюту Джэнга. Я не был несчастлив от этого перемещения, потому что теперь у меня был мгновенный доступ к Джэнговскому видео-наблюдению раскопок через холоконтур, который занимал целую стену спального отсека. Я мог без риска смотреть на существ в руинах.