– Успокойся, я не обижу тебя, – вымолвила ведьма, подходя ближе к девушке. Та сжала кулаки, но рвущиеся наружу рыдания угомонила. – Почему тебя зовут одержимой? – Дагейд сняла с головы капюшон и, присев на край кровати, внимательно посмотрела в перепуганные глаза.
– Я… не знаю… – залепетала девица. – Папа говорит, что я сбегаю ночью и убиваю людей! Но я этого не помню!.. Пожалуйста, отпустите меня…
– Вранье! – тут же разъяренно выкрикнул Николай. – Это говорит демон! Он знает, что скоро его изгонят…
– Тсс… – Дагейд обернулась к пылающему дурацким праведным гневом мужчине и поднесла указательный палец к губам. Тот мгновенно смолк, невольно делая шаг назад. Его жена стояла рядом, зажимая собственный рот рукой, по лицу их младшей дочери текли слезы, и лишь осмелевший пацан с любопытством рассматривал густые волосы гостьи, с годами потемневшие до почти каштанового оттенка. В его возрасте многие суеверия еще не казались такими страшными, какими их воспринимали умные головы взрослых…
Дагейд встала на ноги и прошагала к зеркалу. Отражающее полотно было безнадежно запачкано кожным жиром, застлано пылью и вымазано какими-то засохшими потеками, словно его пытались помыть грязной тряпкой. Однако для Дагейд так было даже лучше. Зеркало вибрировало огромным количеством накопленной информации, которая давно не смывалась водой. Девушка стянула с руки перчатку и поднесла раскрытую ладонь к гладкой холодной поверхности.
– Что ты делаешь? – Николай не смог удержать недоумение.
Чувствуя, как вибрации начинают превращаться в образы, Дагейд с досадой поджала губы. Люди своим неуемным любопытством и стремлением все контролировать всегда мешали ей работать.
– Смотрю, кто повелевает твоей дочерью по ночам. Зеркала обладают памятью. Они многое видят и знают.
Она сосредоточилась на картинках, вспыхивающих в голове, и перед ее взором вдруг возникла эта же комната, только ночью – в темноте, едва рассеиваемой тусклым огоньком свечи. Дагейд увидела девушку, лежащую в кровати, терзаемую кошмарами, и ползущие по деревянным доскам пола щупальца темной энергии. Они проникали в комнату через щель под входной дверью, заползали на кровать, обвивали тело девочки, проникали под ее веки, в рот и уши…
– Но… разве демон не в Хольме? – нетерпеливый голос Николая ворвался в видение, превратив его в невнятный туман.
Дагейд медленно выдохнула. Она успела увидеть то, что ей было нужно, но болтовня усатого главы семейства все равно раздражала.
– Скажи, Николай, ты когда-нибудь пробовал заниматься любовью, одновременно болтая с кем-то посторонним? – Девушка не поворачивала головы в сторону хозяина, но почувствовала, как тот напрягся.
– Молчу, – виновато буркнул он.
Дагейд отошла от зеркала и снова посмотрела на привязанную к кровати Хольму. Бедняжка действительно убивала людей по ночам. Но не по своей воле и не потому, что носила в себе демона. Крайне редко случалось так, что неупокоенная Душа, вселяясь в человеческое тело, получала такую силу, что могла создавать себе «слугу» – другого человека, который выполнял всю грязную работу за нее, тем самым отводя подозрения, и чаще всего становился жертвой нерадивых экзорцистов, сбрендивших от страха папаш и народного самосуда. Хольме не повезло стать марионеткой. А значит, неупокоенный прячется где-то неподалеку, но в ком-то другом.
Пограничница резко развернулась и направилась к выходу. Обескураженный Николай больше не осмеливался говорить, но поспешил за гостьей вместе с остальными домочадцами. Дагейд сбежала по лестнице и через мгновение выпорхнула на крыльцо.
Столпившийся возле дома народ испуганно ахнул, отшатываясь назад. Теперь взгляды ползали по лицу Дагейд, и девушка пожалела, что не надела капюшон обратно. Она предпочитала, чтобы ее внешность не запоминали. По крайней мере, никто, кроме ее соседей в Стоквре, и тех, кому она помогала. Все-таки люди, убившие ее мать, могли продолжать искать выжившую наследницу силы. Хотя Дагейд в это уже давно не верила – скорее соблюдала меры предосторожности по привычке, прочно вбитой в ее голову Василе.
«Допускаешь ошибки, Дагейд. Нехорошо», – тотчас заговорило сознание голосом покойного наставника. Ведьма почувствовала знакомый укол старой обиды и быстро накинула капюшон.
На самом деле, она поняла, что столкнулась с чем-то ей незнакомым. Прежде о сильных одержимых, способных подчинять волю других, Дагейд читала лишь в книгах Бытия, которые добывал для нее Василе. В контакте с зеркалом ведьма почувствовала темную энергию и вдруг поняла, что может идти по ее следу. Ей так хотелось поймать демона, что, растворившись в ощущениях, девушка потеряла бдительность.