А теперь потеряла и след.
Перед ней толпилось человек пятьдесят, и понять, кто из них одержим с помощью одного только взгляда, было невозможно.
Оставалось последнее средство, которое заведомо обещало наделать много шума. Но выбора не было.
– За черными горами – черный лес, за черным лесом – черная земля. В земле – могила… – забормотала себе под нос Дагейд. Некоторые горожане с ужасом вскрикнули. – По четырем сторонам – черные стражи. На дне могилы – черный врата. Врата открыты…
Ее шепот разносился вместе с ветром по всей округе, проникал в головы, окутывал город потоком энергии, превращая все остальные звуки в тишину, разрушал границу между материальным миром и его иной – невидимой и загадочной стороной. За эту способность Пограничницы и получили свое название. Во всем Арахассе лишь они могли наделять свои молитвы и мечи силой, воздействующей на мир неупокоенных Душ.
Люди попятились назад. Некоторые стали разбегаться, стремясь быстрее укрыться за стенами домов. Вот-вот должен был разразиться хаос, но Дагейд его и ждала. Страх уведет людей домой, убережет от риска стать жертвами в сражении двух сверхъестественных сил. А одержимый уже никуда не денется. Он связан молитвой до тех пор, пока не проявит себя…
– За черными вратами – Черное Зеркало. За Черным Зеркалом – черные Души… Одна Душа сбежала…
Дагейд внимательно наблюдала за реакциями людей. На месте остались стоять только мужчины постарше, чей характер жизнь уже успела закалить передрягами. Несколько тучных женщин с лицами тюремных надзирателей столпились дальше, возле покосившегося здания местной кузницы. Пара согнутых годами старух, прищурившись, вглядывались под тень капюшона ведьмы, и лишь рядом с крыльцом Николая стояла…
Дагейд вдруг увидела ее. Юную девушку прямо перед собой. Она стояла, неестественно склонив голову набок, и кривилась в широченной улыбке кровожадного безумия. Худая, долговязая, с длинными распущенными по плечам волосами цвета пшеницы, в сером крестьянском платье. За ее веками чернильной тьмой переливались тени, от глаз по всему лицу сосудистой сеткой тянулись кривые сплетения темной энергии.
Неупокоенный с лютой, всепоглощающей ненавистью смотрел на Пограничницу.
Шрам отозвался новым болезненным уколом. Дагейд рванула из ножен меч, но демон оказался быстрее. Резко выставив руки перед собой, он толкнул ладонями пространство, и удар невидимой силы заставил ведьму протаранить спиной дверь дома. Дагейд пролетела через весь коридор, врезалась в лестницу, по которой еще недавно поднималась в спальню Хольмы, и с грохотом рухнула на пол.
Все тело пульсировало болью. Снаружи доносились панические вопли горожан, и ведьма попыталась нащупать рядом с собой вывалившийся из рук меч.
– Это ищешь? – Неупокоенный стоял в пороге среди щепок выломанной двери, помахивая оружием Дагейд. Его мерзкий скрипучий голос звучал одновременно с голосом одержимой девушки, от чего казалось, что говорят сразу двое. – Последняя Пограничница… – Он сделал шаг вперед, хлюпая промокшими девчачьими чешками по грубой древесине. Дагейд увидела, как из-за спины одержимой, будто черные уродливые волосы тянутся нити темной энергии, обвивая стоящих рядом с порогом Николая и его домочадцев. Глаза последних были пустыми, как у мертвецов, губы плотно сжаты, руки безвольно опущены вниз. – Зря ты сюда явилась, Дева Смерти. Еще немного, и этот город станет моим! – Он продолжал медленно подходить.
– Зачем тебе это? – Дагейд криво усмехнулась, поднимаясь на ноги. – Ты же мертв. Прости уже себя и лети в свой Сюзилим… Или верни мне меч, я освобожу тебя от мучений.
– Ты не понимаешь! – Демон остановил порабощенное тело и расхохотался. – Грядет новая эра! Дремлющие пробудятся в этом мире, и мы снова будем жить! – В его голосе звучал восторг, щедро приправленный безумием.
– Дремлющие? – Дагейд лихорадочно металась взглядом по сторонам, пытаясь придумать план действий.
– Те, кто освободит нас! Кому мы будем верно служить…