– Я хочу пересмотреть соглашение о торговом и военном союзе с Великой Таравией, – заявил Князь, чувствуя, как внутри него все начинает превращаться в ком напряжения. Он точно знал, что разговор не будет простым, и сейчас готовился к тому, что таравийцы умели делать лучше всех – давить и изворачиваться.
– Что именно тебя не устраивает? – Яшар изобразил на лице изумление.
– Цена, которую мы платим за вашу помощь. С тех пор как был заключен союз, моя страна не может выбраться из долгов. Таравия спасла Дарею однажды, но, очевидно, не по доброй воле, а ради собственных корыстных интересов. Если так пойдет дальше, боюсь, дарейцам придется силой оружия защищать свои земли и свою независимость. Мне бы очень не хотелось наблюдать такой исход.
Ранд, не моргая, смотрел в глаза Властелина. Тот пару мгновений продолжал изображать любопытство, затем отхлебнул из бокала и с едва заметным разочарованием вздохнул:
– Я не совсем понимаю тебя, Ранд. Атеш-Шехир мог бы потребовать оплату долгов золотом, которого у вас нет. Но мы проявляем благоразумие и даем твоему Княжеству возможность расплатиться с Великой Таравией через эксплуатацию земли. Разве это не жест доброй воли?
Князь стиснул зубы. Он догадывался, что Яшар преподнесет все именно так.
– Возможно. Но вам передано в пользование уже достаточно дарейских земель. Вы получаете хорошую прибыль. Остальная территория – это земли дарейцев. Их леса, в которых они охотятся, поля, в которых ведут хозяйства… Я не могу отбирать у своих подданных то, что принадлежит им по праву рождения. Это бесчестно.
Повисло молчание, нарушаемое лишь тонким щебетанием птиц, прячущихся в садовых зарослях. Напряжение, сгустившееся в теплом, пахнущем ароматами южных растений воздухе, казалось, можно было потрогать руками. Айла коварно улыбалась и продолжала буравить Ранда почти черными монетами глаз. Говорун взволнованно крякнул, скрестив руки на выпирающем животе. Князь хорошо чувствовал бурлящее внутри графа противоречие, которое тот старательно скрывал. Члены Княжеского Совета слишком долго приучались лебезить перед заморскими партнерами. Теперь вельможе давалось с трудом отстаивать интересы родной земли.
– Разве твои советники не поставили тебя в известность о размере долгов, в которых погрязла Дарея? – Застыв на бесконечные несколько секунд в задумчивости, проговорил Яшар. – Или о том, что твои подданные, как и армия, уже давно находятся на иждивении Атеш-Шехира? Я уже молчу про перелом в войне с северянами, который вам удалось совершить лишь с помощью ифритов…
– Я хорошо изучил пергаменты, – перебил Ранд. – Долги Дареи возникли из-за кабальных процентов по займам, которые утвердил Княжеский Совет. Ты прекрасно знаешь, Яшар, что договор о торговом и военном союзе завел мою страну в плачевное положение. В том нет вины твоей, или твоего отца. Соглашение подписали вельможи Дареи. Но я прошу тебя, ради нашей дружбы, помоги все исправить. – Князь смягчил взгляд, сделав его искренним. По правде говоря, он уже был готов умолять Яшара вспомнить дни их былой верности друг другу, но удержал порыв в самый последний момент, крепко сжав зубы.
Властелин молчал. Ранд заметил в его глазах проблески понимания и ощутил свежий прилив надежды. Яшар не мог забыть, в какие времена зародилась их дружба. После гибели Князя Владислава в Дарее началась смута: разные сословия поднимали восстание за восстанием, истощая страну, а вскоре с очередной войной к северным границам подошли жители Волотовых Хребтов. Чтобы спасти Княжество от полного разорения, обретшие власть графы заключили торговый и военный союз с Ифритовыми Островами. На дарейские земли ступили Клинки Смерти и ифриты. Порядок был восстановлен, но плата за спасение оказалась слишком великой. В те времена Властелин Кемал Арслан часто наведывался в Дарею, беря с собой сына – Яшара. Ранд, который до двенадцати лет воспитывался отцом – ветераном многих войн, не любил общество избалованных детей вельмож, и лишь сын заморского монарха, готовящийся к уделу полководца, стал ему настоящим другом. Их шалостей натерпелся и Кемал, и Княжеский Совет, и даже графские дети, которых юные разбойники любили запереть в конюшне, или столкнуть в свиной пруд. Но время шло, друзья взрослели и вскоре заняли свои места, уготованные им судьбой.