Но в этот раз он не успел.
Тело вдруг пронзила чудовищная боль, приправленная пробирающим, смертельным холодом металла. Владислав увидел, как из его живота вылезло длинное лезвие меча. Ноги мгновенно отказали, он рухнул на колени, затем повалился на бок. Перед глазами наполненное золотистым светом пространство стало расплываться, Князь увидел над собой человеческую фигуру. Он пытался разглядеть убийцу, но видел лишь мутный, неясный силуэт. В голове промелькнула совершенно ненужная мысль – как душегуб сумел пройти мимо Стражей? Чтобы одолеть их, потребовалась бы целая армия с тяжелыми орудиями.
А потом Князь подумал о сыне, и слезы навернулись на его глаза. Все стало неважным и пустым. Он обещал Ранду вернуться, но не сдержал слово. Он подвел своего храброго мальчика…
– Прости меня, сынок, – прохрипел правитель, шевеля одними губами.
Чья-то рука сняла с его головы корону, и непрекращающийся шелест голосов в голове моментально стих. Владислав вдруг почувствовал невесомость, а в следующую секунду тьма поглотила его умирающее сознание.
Глава 1
Тринадцать лет спустя.
Дарейское Княжество
В трехстах пятидесяти верстах к северу от Славграда
Их взгляды всегда одинаковые. Напуганные, прячущие за своим тусклым блеском страшные суеверия и в то же время безмерно любопытные.
Одинаковы и их лица. Каменные, подрагивающие, не выражающие ничего, кроме желания, чтобы нежданная гостья поскорее убралась отсюда подальше.
Так было всегда, едва копыта ее черного жеребца ступали на земли поселений, где жители были осведомлены о том, кто к ним пожаловал. Раньше это казалось ей ужасно несправедливым, но потом пришло безразличие. В конце концов, все люди далеки от совершенства. Им свойственно заблуждаться во многих вещах, сути которых они не ведают. Пусть так и будет.
Дагейд сидела в седле, ее конь медленно шагал мимо чахлых хибар по узкой улочке городка, название которого она даже не помнила. Это и городом-то трудно было назвать. Десятка три одинаковых деревянных домов с балконами на втором этаже, конюшня, свиноферма, кузница и дом местного городничего – побольше и посимпатичнее остальных. Ну и конечно же, неизменная площадь с виселицей и высеченной из дерева фигурой Тлесса Вездесущего напротив нее. Откуда пошла эта нелепая традиция, никто уже не знал. Быть может, дарейцы когда-то верили, что создавший их Арх следит за справедливостью правосудия, а может, считали, что он способен очистить от вины заблудшие Души… И то и другое – чушь. В родной деревне Дагейд тоже стоял этот кусок бесполезной древесины – образ ветвистого дуба с человеческим лицом. Ему носили подношения, молились, верили в его покровительство, но от клинков белых плащей это не спасло никого. Даже ветерок не шелохнулся в тот день, когда дарейская дружина вырезала всех жителей деревни до единого.
Кроме Дагейд…
Горожане стояли рядом со своими жилищами, надеясь в случае чего спрятаться за ветхие стены, другие осмелились лишь выйти на балконы. Мужчины с тревогой обнимали за плечи жен, матери – детей. Все перешептывались, и до острого слуха Дагейд доносились обрывки фраз:
«Это она… Ведьма… Та самая… Что у нее под капюшоном?.. Спит с мертвецами… Нельзя смотреть… Проклятая…»
Голоса сливались в сплошной гул, Дагейд просто позволяла ему быть как чему-то естественному, не касающемуся ее. Как шелест ветра в ветвях деревьев, или шум утреннего дождя…
Люди не могли разглядеть ее лица – голову девушки скрывал глубокий капюшон длинного черного плаща, что струился матовой тканью вниз до самых сапог. Под плащом на теле ведьмы покоились легкие доспехи, выкованные искусными мастерами Древграда, под ними – кольчуга. И даже пальцы Дагейд, сжимающие поводья, были спрятаны в укрытых стальной защитой перчатках.
Рядом с конем Пограничницы шел мужчина, угрюмо понурив голову. На его худом, изможденном лице, украшенном густыми, согнутыми к подбородку усами, застыло виноватое выражение. Он старался не смотреть на своих соседей, которые то и дело стреляли в него осуждающими взглядами. Но он все равно упрямо вел за собой таинственную всадницу. Потому что у него не было выбора…
Люди обращались к Дагейд за помощью уже в седьмой раз, так что опыт общения с одержимыми она успела получить. Еще раньше она научилась выживать, убивать и сражаться, как опытный княжеский разведчик, и теперь страх для нее был лишь редким неприятным соседом, которого ведьма умела держать в кулаке. Долгие годы отшельничьей жизни в лесу под руководством Василе Булата сделали Дагейд черствой и отучили сомневаться.