- У меня… была… знакомая некромантка.
По слову «была» благоразумно решила воздержаться от дальнейших расспросов.
- По легенде, - неожиданно продолжила Лика. – Бог смерти Грахэйм создал самые долгоживущие расы – энкелов и ракханов. Их средняя продолжительность жизни около семисот лет.
- По убывающей следуют создания богини искусства – фейри и эльфы, - подключился к рассказу Ил, улыбнувшись, когда мы встретились взглядами. – Далее метаморфы и оборотни. И завершают эту череду люди и гномы.
- Это, конечно, без учета дара. Маги живут дольше, - дополнила Лика.
- Это… странно, - в конце концов пробормотала я, сразу словив два взгляда. – Создания жизни живут меньше, чем создания смерти. Намного меньше.
Ребята призадумались. Они переглянулись, будто этого жеста хватило, чтобы обменяться мыслями, и ответили уже мне. Ответили осторожно, аккуратно подбирая слова, желая хоть как-то донести до меня свои мысли и взгляды.
- Смерть – это не зло, - при словах Ила беловолосая девушка вся сжалась. Линия пролегла на узком лбу, глаза болезненно прикрылись. – Это естественный процесс и не нужно этого страшиться.
- Все приняли считать жизнь добром, а смерть злом, - Безликая заговорила тихо, слабый голос еле вырывался из ее горла. Пришлось затаить дыхание, чтобы услышать слова. – Но знаешь, Грахэйм куда милостивее Адрианны. Он может принести облегчение страдающему телу, а душу спасти от гниения. Он может показать скрытое: будь то чувства, будь то обстоятельства. Ведь когда, как не на пике своего горя или страха, осознать настоящие чувства? Жизнь не всегда способна показать это. У нее на это уходит куда больше времени.
Голос звучал отрешенно. Слова плыли по воздуху, казалось, через силу, но Безликая закончила свою речь. Она поежилась, как от холодного ветра, хотя погода была теплая, и закрыла глаза, скрывая от нас пелену только ей понятных воспоминаний. Больше никто не сказал ни слова.
Спасти тело от боли и душу от гниения? Мне хорошо это знакомо. До сих пор в голове порой пикает аппарат жизнеобеспечения, а эмоции захлестывают так сильно, будто это происходит со мной прямо сейчас, а не несколько лет назад.
Безмятежный, но хитрый лик появился перед глазами. Тонкие мужские пальцы придерживают короткую маску искусной работы, а глаза под ней блещут равнодушием. Губы складываются в усмешку, тело склонено в полупоклоне. Интересно, а каким бы он был будучи в цвете? Есть же изображения с ним?
Так и ехали, каждый погруженный в свои мысли.
Мы неспешно продвигались на запад, иногда делая короткие перевалы, порой заговаривая между собой. Ребята были спокойны, и со временем их настроение передалось и мне, уничтожив все отрицательные эмоции от падения. В голове то и дело всплывала та сцена, но я скорее думала не о том, что успела попрощаться с жизнью, а о том, чтобы вновь взлететь. Взлететь без страхов, с уверенностью во взгляде. Хотелось вновь прочувствовать полет, насладиться им. Каково же Илу, энкелу, который привык летать, было обходиться без крыльев?
Время близилось к вечеру, когда ребята решили переночевать и продолжить путешествие завтра. Тогда же я стала свидетельницей тренировочного боя, но перед этим Ил быстро раздал приказания: велев Лике сходить за хворостом, а мне расстелить спальные мешки, сам отправился ловить нам ужин. И словил: в его руках болтался заяц. На секунду мелькнула жалость к этому милому созданию, но кое-как примирилась с совестью. Наши припасы не вечны, и нужно их беречь.
Безликая разделала кролика, насадила на длинный сук и вставила его в две палки-рогатки по двум сторонам от костра, и пошла за кинжалами, велев мне присматривать за ужином. Готовить я умела, хоть и не очень хорошо, но за порученное дело принялась с энтузиазмом.
Кофта Илдвайна полетела на наш общий спальный мешок, на второй мешок приземлились латные пластины Лики и наплечник, оставляя эльфийку в красной кофте. Алый материал смотрелся на белоснежной коже контрастно, вызывал кровавые ассоциации, и я поспешила перевести взгляд.
Но и на подтянутое спортивное мужское тело было смотреть непросто. Смотришь на него и понимаешь, что Ил стал таким сам собой, из-за образа жизни. После падения Данберхта, когда его родина начала превращаться в Пустоши, он начал промышлять наемничеством. А чем занимался до?