– Нет, он не женат, – ответила Таллула. – По крайней мере, не был женат, когда я видела его в последний раз. Не думаю, что он когда-нибудь женится. Но если это произойдет, то его женой станет серьезная и, разумеется, красивая девушка с ясными невинными глазами, естественными кудрями и неизменно ангельским характером.
Эмили на мгновение задумалась. Ей не хотелось быть излишне любопытной и неудачными расспросами задеть самолюбие мисс Фитцджеймс. Несмотря на небрежно-ироничный тон, в словах Таллулы была искренняя боль. Миссис Рэдли терялась в догадках, как ей быть: стать такой же остроумной и ироничной, вообще уклониться от разговора или же проявить понимание.
В дальнем конце гостиной крупная дама со светлыми волосами и нежной кожей, откинув голову, делано смеялась. Газовые светильники создавали праздничную атмосферу, освещая многоцветье пышных юбок, похожих на россыпь лепестков мака, жасмина и нежнейшей лаванды. За окном был ранний летний вечер. Последние закатные лучи солнца нежно золотили кроны деревьев у каменной ограды.
– Не представляю, согласилась бы я быть замужем за тем, у кого неизменно ангельский характер, – наконец откровенно призналась Эмили. – У меня развился бы комплекс неполноценности. К тому же я постоянно сомневалась бы в каждом слове такого человека.
Таллула посмотрела на свои длинные изящные руки, сложенные на коленях.
– Яго Джонс не страдает этим комплексом, – ответила она. – Он самый лучший из всех, кого я когда-либо встречала.
Миссис Рэдли не знала, что ей ответить. Этот Яго, кто бы он ни был, казался ей ужасно скучным и вообще кем-то нереальным. Возможно, она несправедлива? Просто таким он казался самой Таллуле. Глядя на ее расстроенное лицо, Эмили с трудом представляла себе, что такая девушка, как мисс Фитцджеймс, смогла что-то найти в подобном человеке. Разве что она увлеклась им из любопытства… Даже погруженная в безрадостные мысли, Таллула оставалась полной жизни и дерзаний. Рот ее был чрезмерно велик, это верно, но выразителен, как у всех, у кого есть чувство юмора. Нос мог быть покороче, и все же это был женский нос, а глаза у девушки были просто красивые, широко посаженные и светящиеся недюжинным умом. Это было лицо бунтарки, непокорной и непредсказуемой, пожалуй, даже неразумной и немного самоуверенной, но неизменно отважной.
– Чем же он лучший? – не удержалась и, не подумав, спросила Эмили.
Таллула, несмотря на свое мрачное настроение, улыбнулась.
– Он самый честный и самый внимательный к людям, к настоящим людям, – не раздумывая, ответила она. – Он столько времени проводит с ними и раздает все, что у него есть, бедным и голодным. Он отдает всего себя этой службе. Если он вам покажется скучным, то только потому, что вы его просто не знаете.
– А вы уверены, что знаете его?
Мисс Фитцджеймс резко вскинула голову:
– Да, знаю. Он священник в Уайтчепеле. Я была у него. Это ужасное место. От одного зловония можно потерять сознание. Там нет канализации. Люди грязные, исхудавшие от голода и очень бедные.
Миссис Рэдли вспомнила свой опыт знакомства с нищетой в те времена, когда помогала Шарлотте и Томасу. Тогда она впервые узнала, что такое голод. Вспомнила комнатушки, где ютились десять-двенадцать жильцов, спавших на голом полу. Там человек не может и мечтать об уединении, даже в самые интимные моменты. Эмили лучше Таллулы понимала то, о чем они сейчас говорили. Возможно, этот Яго действительно хороший человек.
– Как вы познакомились с ним? – спросила она. – Ведь он, кажется, не из вашего круга. Я не представляю его в этом обществе.
Ее глаза обежали гостиную, смеющихся дам, их затянутые в корсеты фигуры, пышные шелковые юбки, белые обнаженные плечи и бриллианты на шее. Если здесь кто-то и вздумает голодать, то только из тщеславия. Стараясь быть справедливой, хотя бы к незамужним дамам, Эмили подумала, что единственной надеждой на благополучие для них была красивая внешность.
– Он тоже был одним из них, – пояснила Таллула и с вызовом посмотрела на собеседницу. – Вы считаете, что я вижу его сквозь некую романтическую дымку, не так ли? Что я не знаю, каков он на самом деле… и способна оценивать его лишь по его нынешним поступкам и делам? – Она покачала головой. – Это не так. Ему столько же лет, сколько моему брату Финли, они когда-то были друзьями. Финли старше меня на восемь лет. Я помню, как Яго часто бывал у нас в доме. Мне в ту пору было шестнадцать, и это было еще до того, как я стала выезжать в свет. Он всегда был предельно вежлив и внимателен ко мне.