Глава 3
Глава 3
Что можно сказать о холоде? Он вызывает к себе уважение с первых минут «знакомства». Игнорировать промораживающий кости, заставляющий дрожать без остановки холод, невозможно. Хотя нет, конечно же можно, но эта лучезарная идея будет последним, что посетит быстро остывающее тело «героя». Да, холод заставляет с ним считаться. Но что, если погода настолько немилостива, что сам воздух имеет «цвет», словно бы ты уже находишься внутри кубика льда. Хотя там, скорее всего, теплее.
Отвратительная погода, невероятный холод и снежный покров, намного превышающий рост любого человека — это было обличьем старой, заброшенной станции эпохи первых колонизаций. Настолько старой и заезженной, что даже климатическая регулировка на клочке астероида не могла выжать ничего, кроме этой «карманной Арктики». Но даже здесь, по сей день, жили люди.
Три старых, пошарпанных контейнера — это всё, что находилось внутри климат-установки. Обшарпанные и потертые, с многочисленными следами ремонта — такое сложно назвать полноценной базой колонизаторов. Да такое даже… да чем угодно трудно назвать, кроме горы хлама. И тем не менее, среди этих «осколков» былой эпохи, пробиралось трое разумных. Укутанные в многочисленные несуразные тряпки, они двигались быстро, перебегая от самого большого контейнера с выведенными краской цифрами «11–15» до контейнера «1–5», а от него уже к последнему с цифрами « 6–10». Иных опознавательных знаков или надписей на постройках не было, только эти кривые цифры.
Вскоре цель была достигнута. Стальная дверь, прямо посреди надписи «6–10». Вместо ручки — широкий рычаг. Вместо замка — целый запорный механизм. Понадобилось усилие всех троих, чтобы опустить рычаг и провернуть защиту. В итоге дверь поддалась и три низенькие фигуры нырнули внутрь контейнера.
— А вот и вы!
— Получилось?
— Принесли?
— Книга у вас?
Это был настоящий шквал восторженных голосов. Пугающе молодых голосов. У входа стояло множество детей, возрастом до десяти лет, которые горящими глазами прожигали своих гостей.
Многочисленные тряпки, укутывавшие троих прибывших, упали на пол и перед детьми предстали подростки лет пятнадцати. Двое из них присели на пол, открыв небольшие мешки, что прятали среди тряпья. Внутри оказалось не что иное, как банальный синтетический сахар. Но его появление вызвало неменьший ажиотаж среди детворы, чем само появление гостей. Они, подобно морской волне, «хлынули» к подросткам и… резко остановились, наткнувшись на взгляд вышедшего вперед парня. Он не был обвиняющим или строгим. Худощавый, но высокий подросток, просто смотрел на них. И дети остановились. Зашептались. Задумались.
Заминка была короткой. Пауза закончилась, когда вперед вышло двое крепких пареньков, лет десяти. Они взяли мешочки с сахаром и низко поклонились:
— Мы благодарны, старшие. Разделим среди всех, чтобы было честно.
Все трое гостей удовлетворенно кивнули. А потом, все тот же худощавый подросток, наконец-то, заговорил. Правда, это было лишь одно слово:
— Принес. — и в отличии от своих друзей, из кучи лохмотьев он достал не сладости, а потрепанную книгу.
— Сорок Седьмой, братик, мы еще не умеем читать. Можешь нам рассказать?
Дети есть дети. Порядок сохранялся, но они позволили себе «вольность» попросить парня, со странным именем «Сорок Седьмой» прочесть принесенную им же книгу. Хотя, почему странным? Как оказалось, стоявших рядом подростков звали Шестидесятый и Тридцать Четвертый. То, что могло выглядеть дико в цивилизованном обществе, среди этих детей и подростков воспринималось как данность.
— Хорошо. Но нужно подождать еще семь минут и тридцать пять секунд. Если мастер-инструктор после обхода не заглянет сюда, значит он не заметил нашего ухода, — парень начал рыться в вещах. — Ну, а если заглянет, нелишним будет перестраховаться.
В его руках был кусочек картонки с туго намотанной нитью. Лишь когда Сорок Седьмой стал ее разматывать и закреплять у порога двери, она мелодично задребезжала. Значит, не нить все-таки, а струна. Струна, что была натянута у входной двери.
— Дайте воды.
Принесенную чашку с водой, Сорок Седьмой опрокинул на пол у входа. Жидкость замерзла сразу же, образовав ледяную корку.
Пока парень был занят, все дети молчали. Замерли, не проронив ни слова ровно на семь минут и тридцать пять секунд. А когда время вышло, дети с нетерпением подошли поближе к закончившему свои приготовления Сорок Седьмому. Да, он тоже управился за отведенное им же время, а потом молча открыл книгу: