— Всё ещё боишься меня? — неправильно истолковал мою дрожь Кристиан.
Он развернулся вполоборота. Глаза его грустно смотрели на меня из тени капюшона, пока в них еле колыхались сапфировые всполохи. Вздохнув, он отвернулся, рукой приглашая идти. Я последовала за ним, отмечая, что ногам становится труднее держаться на воздушной опоре. Стало тяжелее переступать. Я начала местами проваливаться, но мне повезло, что ищейка иногда оборачивался назад, удерживая от чреватого падения.
Аккуратно выбравшись в окно, мне галантно протянули руку, чем ввели в немалый ступор.
А это ещё что такое? Глюки?
Видимо, я слишком долго смотрела на протянутую в перчатках кисть, поэтому в следующее мгновение меня раздражённо схватили за локоть и грубо потянули на себя. Снаружи стояла изумительная погода! Мы оказались высоко в небе, где вокруг стелились белоснежные барашки облаков. Они плавно проплывали, мимоходом задевая нас своими мягкими боками. И пока я, как заворожённая, наблюдала за ними, так и норовя утонуть в этих взбитых сливках, над головой послышался до боли знакомый свист. Тело тут же напряглось и вытянулось в струнку, а лицо окаменело взирало на заржавевшие кованые ворота, точно с кладбища.
Загробный скрип. Костлявая клешня. Мамочки, мне дурно!
Но Кристиан снова взял на себя всю ситуацию, молча схватив меня за руку и протянув её навстречу мёртвой. Мгновение — вокруг всё закружилось. Запоздало прикрыла глаза, когда нас уже выбросило в ночное небо. Всё тело воротило, и ноги совсем не держали, словно я вылетела из американской горки на одной из множества петлей. Я изо всех сил старалась сдержать рвотные позывы и при этом не потерять сознания. И пока я была занята этим тщетным делом, меня бесцеремонно схватили за ворот туники и стремительно потащили вниз.
В себя пришла уже в таверне и то, только после третьего горшка настойки, которую в меня насильно влили. Первое, что я сделала, так это скинула с себя чужие руки и какие-то тряпки на голове. Хорошенько отплевалась от горькой смеси. Вытерла руки об что попалось и села, пьяно пошатываясь всем корпусом. Сфокусироваться получилось не сразу: глаза то и дело сходились на перевязанном носе. Встряхнула головой и снова решительно уставилась перед собой. Картина начала постепенно проясняться.
— Крис, — строго проронила Молли, — мало того, что ты без спроса стащил мою одежду, так ещё и посмел испортить самое дорогое платье!
— Не кричи, — мужчина поморщился. — Я позаимствовал на время, а эта настойка вполне безобидна. Завтра и не вспомнишь.
— Ага! И послезавтра тоже!
Пока ищейка невозмутимо стоял у стены, Молли раздражённо размахивала веером, стараясь высушить едко-синее пятно на чёрном кружевном годе, что прекрасно подчёркивало покатые бедра и роскошную грудь своей хозяйки. Она змеёй шипела неизвестные проклятия, попеременно бросая на Кристиана разгневанный взгляд, которым можно было в красках представить дальнейшую судьбу мужчины в случае, если платье не отстирается.
— Кхм-кхм, — не в силах сдержать смех, прикрыла его неловким кашлем.
На меня посмотрели сразу оба и, наконец-то, вспомнили о моём присутствии. Кристиан обернулся к Молли, выразительно вскинул бровь, на что женщина закатила глаза и насупилась. Она сложила вычурный веер и положила его на комод у витражного зеркала. Подошла к кровати, где я сидела, недружелюбно помахала мне рукой в знак приветствия и резко развернула к себе спиной. От её движения в глазах потемнело, но зрение сразу вернулось.
Всё враз умолкло. Лишь лёгкая штора еле шуршала от прохладного ветра, скользящего из приоткрытого окна. Я спинным мозгом чувствовала изучающий взгляд мужчины, пока тонкая женская кисть небрежно перебирала волосы на затылке, пальцем выводя на коже неизвестный символ.