— Если выдержишь ещё четыре часа, отвечу.
От его спокойного тона чуть было не растеряла воинственный настрой, но тут же быстро собралась и поспешила ухватиться хоть за что-то.
— Любимое число? — задала первый пришедший на ум вопрос.
— Несомненно.
— Почему?
— Слишком много вопросов.
— Значит, смотреть так четыре часа?
Мне утвердительно промычали. Что ж… после смерти у меня терпения — хоть вёслами греби!
Поудобней устроилась в кресле, откинув лазурный подол туники в сторону и закинув ногу на ногу. Примостилась спиной к мягкой подушке, облокотилась на кожаную ручку и сложила руки в замок на животе. Время созерцания пошло! Хотя… А где часы? Осмотрелась вокруг, но столкнулась лишь с голыми стенами и одиноким канделябром, возвышавшимся на инкрустированной спинке готической кровати. Пока вертела головой, краем уха услышала короткий смех. Резко развернулась, но лицо мужчины уже было умиротворённым — лишь возле уголков губ чуть виднелись тонкие дуги морщинок. Значит, нечестная игра? Что же, посмотрим, кто кого!
Я честно долго сидела, не меняя положения, и смотрела на прямой нос Кристиана. Но ровно до того момента, пока у меня не затекли ноги и в глазах не закололо. Согнула другую ногу и облокотилась с другой стороны. Однако снова не выдержала сидячего положения да ничегонеделания. Прокрутив мысленно наш разговор, уловила главное условие: «Смотреть четыре часа». И так как зрительный контакт нельзя было прекращать, коротко сморгнула и подобралась к креслу мужчины. Поднесла руку к его лицу и ощутила равномерное дыхание. Спит.
Недолго думая, примостилась на стоящем рядом стеклянном столике. Локтями упёрлась на ручку чужого кресла и стала рассматривать его во всей красе. Кристиан действительно был бледен, как смертник перед казнью. Что же с ним случилось? Кто его так изрядно потрепал, будто высосал всю кровь?
Аккуратно, как можно медленнее и незаметнее откинула с похудевшего лица сухую, секущуюся прядь. Волосы ищейки теперь не лежали двумя роскошными волнами. Они не были также и прямыми — лишь пара-тройка изломов напоминали о прежней красоте. В груди что-то защемило, а перед глазами невольно поплыли мужские черты. Мне было его жаль. Я хотела защитить его, словно маленького ребёнка, но не знала: как и от кого. Чувства, что поднялись из глубины души, внезапно накрыли с головой. Было сложно соображать что-либо, как и усмирить бурю, бушующую внутри. Меня разрывало от дилеммы: больше всего я ненавидела этого мужчину за то, что он со мной сотворил; в то же время, я чувствовала себя рядом с ним уверенной и защищённой, пока в районе сердца растекалось приятное тепло. Меня пугало это. Больше всего я боялась именно себя и того, на что в скором времени, если не уже, буду готова пойти ради него…
Только было занесла руку, чтобы коснуться глубоко залёгшей под глазами синевы, как мою кисть перехватили, а глаза напротив лениво приоткрылись. В их темноте не было ни укора, ни злости, ни холода или хотя бы того же всполоха пламени. Кристиан смотрел на меня ровно, спокойно и совершенно непроницаемо. В какой-то момент мне показалось, будто мужчина смотрит сквозь меня. Попробовала оглянуться назад: узнать, что же такое рассматривают бездонные глаза. Однако, прежде, чем успела повернуть голову, в мою веснушчатую щеку упёрся острый ноготок указательного пальца. Как раз там, где разрослось тёмное, телесное пятно. Трусливо вперилась в него, не решаясь поднять взгляда. Тогда на кожу надавили сильней. Запоздало пискнула, настороженно наблюдая за скатывающейся алой каплей.
Кровь…
Перевела удивлённый взгляд на Кристиана и заворожённо замерла с приоткрытым ртом. В тёмных глазах мерцали сапфировые языки пламени. Они излучали тепло и небывалую прежде заботу. Казалось, мужчина задумчиво изучал каждое пятнышко на моём лице, не просто восхищаясь, но и стараясь запечатлеть в своей памяти любой его изъян. Острый ноготок плавно спустился вниз, стирая алую дорожку, а после перешёл ко второй щеке и проделал то же самое.