- Всем-то да, но ведь мне нет.
- То есть тебе не нравится платье.
- Я так не говорил.
- О, тебе и не нужно, за тебя сказала твоя перекошенная физиономия.
- Яна, тебя не было весь день, я ждал тебя в чем-то… красивом, может, даже сексуальном, понимаешь? – он начинал сердиться, хотя поводов для этого я не давала.
- Нет, не понимаю, Олег, я правда не понимаю. Я старалась купить платье, которое будет мне нравиться, в котором я буду чувствовать себя эффектно, которое не будет стоить очень дорого и не разъедется по швам. Слишком много критериев, и я не знала, что среди них есть еще и «сексуальность». Не закатывай так глаза, если тебе что-то не нравится, то давай это обсудим. Ртом, как взрослые люди. Лучше бы было решить этот вопрос утром, до того как я поехала в магазин, но уж как получилось. Что не так?
Он сцепил руки на груди и облокотился о дверной косяк. По плотно сжатой челюсти я понимала, что муж отказывается продолжать диалог, что мы сейчас соберемся и поедем на ужин, не проронив ни слова, весь вечер он будет делать вид, что видит меня впервые, и так же, как незнакомцы, мы вернемся обратно домой. Знаю. Плавали.
- Если надо что-то объяснять, то ничего не надо объяснять, - с деланным спокойствием бросил он.
- О, пожалуйста, оставь эту театральщину. Давай у нас в семье истеричкой буду все-таки я? Как-то это логичнее, не находишь? Так что же не так, давай наконец обсудим!
- Да все не так! – вскипел Олег. - Ты знала, что там будет мой директор. Хоть раз, хоть раз в жизни могла бы одеться…
- Как кто? Как шлюха?
- Не как чучело, - ядовито выплюнул муж и кинулся к разложенным на кровати вещам. - Хлам, хлам, хлам! Яна, я хочу видеть рядом с собой женщину! Хочу хотеть ее, понимаешь?! А вместо этого ты... - он неопределенно повел рукой в мою сторону.
- А ты хоть раз спросил, чего хочу я?! Может, базовая комплектация жены – то, что ты заслужил, Олег?
- Ты просто могла бы постараться.
- Твою ж мать! - чуть не задохнулась я. - Я и так стараюсь. Каждый чертов день я стараюсь, или ты не замечаешь?! Работа, дом, уроки с Мишкой, прогулки с Варей, поделки эти всратые, или ты думаешь, у нас сын так уникально пользуется клеем ПВА? Нет, милый, открою секрет, все это делают родители. Готовлю есть, прибираю дом, ублажаю тебя, мило щебечу с твоей мамой и улыбаюсь круглосуточно! У меня уже щеки болят так сильно улыбаться! Я устала, понимаешь?! - в конце я уже перешла на крик, хотя до последнего пыталась сдержать себя.
Олег скривился, как будто стоял перед стеклом террариума и наблюдал за вошканьем омерзительного паука. Никогда раньше я не видела, чтобы он на меня так смотрел. И от этого взгляда хотелось выть.
- Наш спор не имеет смысла. Я скажу, что ты заболела. Можешь ложиться спать, ты же так устала.
Я даже не вздрогнула, когда за ним захлопнулась дверь. На это просто не было сил. Сидя посреди комнаты, как принцесса на сотне матрасов, я думала, что же делать дальше. Наверное, сначала лучше убрать обратно вещи, запихнуть их в распотрошенный мною шкаф. Взяв в руки новую, купленную сегодня блузу из вискозы, я брезгливо отбросила тряпку в сторону. Теперь она и мне казалась максимально несуразной. Некрасивой и несексуальной, как и все, что я когда-либо носила. В глазах щипало, но слез почему-то не было, только недоумение. Еще час назад я предвкушала вкусный ужин, интересную беседу и секс не в спальне, а где-нибудь, да черт, уже не важно где. Единственная оргия, которая сейчас мне грозила – это генеральная уборка, чтобы выпустить пар и разгрести последствия хаоса.
Олег не отвечал на телефон: либо он выключил звук, либо забыл его где-то в такси. После ссор он бывал особенно рассеян.
Я брела по коридору, равнодушно отмечая, что еще мне нужно сегодня сделать, буду ли я мыть полы, надо ли загрузить стирку. Сотня мелких бытовых дел, чтобы забить голову и ни о чем не думать. Зайдя в ванную, скривилась, как от лекарства, до того мне было противно свое отражение. Дурацкие кудри, на которые я убила столько времени, сейчас смотрелись особенно нелепо. Как и макияж. Некрасивый, уродующий меня, без слов рассказывающий всем, до чего сильно я старалась, раз уж достала свою алую помаду. Все это нужно было немедленно смыть. Я включила воду и резко одернула руку: по сложившейся традиции она была нечеловечески горячей. Женщина из отражения тут же моргнула черными, как у панды, глазами. Странно, почему потекла тушь, я ведь не плакала. Внимательно, словно извне, я всматривалась в зеркало и не могла понять, действительно ли это я. Какая все-таки нелепая помада. Я нанесла на ладонь пенку для умывания, она была мягкой и пористой, как облако, и так же легко сочилась через пальцы, если сжать ладонь в кулак. Была пенка. А через секунду исчезла.