Я уже даже не удивилась, когда меня обогнал Виталий, чтоб его, Геннадьевич. То ли он освоил спринтерский бег, то ли я плелась как черепаха.
С ужасом я ждала, что же он скажет и что придется ответить мне. Придумывать новые колкие фразы становилось все труднее: в голове полыхали туман и ярко-мигающие огоньки новогодней елки. Вдруг на помощь пришел юрист с трудно запоминаемым именем. Он брел в сторону лестницы и, «споткнувшись» взглядом о мое алое платье, радостно оскалился. Я улыбнулась в ответ, не понимая, отчего так исказилось лицо шефа – неужели зубная боль одолела?
- Яночка, ну какая красавица, весь вечер с тебя глаз не сводим. Может, потанцуем? Виталий Геннадьевич, отпустите свою протеже ровно на пять минут?
Не обращая внимания на недовольство картавого, я вложила ладонь в непропорционально огромную граблю то ли Артема, то ли Егора и пошла к сцене. Оттуда раздавался кавер на популярную песню The Lady in Red. Юрист по-медвежьи обхватил меня за талию и притянул к себе:
- Яна, все не могу понять, ты кем нарядилась? Завтрак у Тиффани?
- Не-а, ужин у Ашота, шашлычная такая, - беззаботно отозвалась я, уже не удивляясь тому, что никто не знает про фильм «Кто подставил кролика Роджера». Им же хуже, кино ведь просто шик.
На третьем круге я попыталась поднять ладонь Артема (Егора? Игната?!) со своей задницы хотя бы на спину, и тот сразу понял намек. Танец затянулся, и прикосновения постороннего стали откровенно раздражать, как вдруг мимо меня проплыло застывшее маской лицо Игнатова. Он стоял неподалеку, подперев плечом колонну, и цедил что-то темное из прозрачного стакана. Судя по блеску во взгляде, не чай. Черные глаза шефа яростно сверлили меня, будто пытались пробуравить дырку, и я, повинуясь идиотскому порыву, показала ему язык.
Он вспыхнул и залпом выпил коричневую жидкость. По безумно пугающей улыбке и заостренным чертам лица я поняла, что разбудила демона. Но страшно мне от этого не было. Наоборот. Впервые захотелось отпустить тормоз и посмотреть, что же там за поворотом.
***
Музыка постепенно утихала, пока, наконец, не исчезла вовсе. Руки Артема (а может быть все-таки Егора) плотно обхватили меня за талию, и я пожалела, что сам он не исчез вместе с последним аккордом гитары. Стало очевидно, что прикосновения чужака воспринимаются мною как что-то постыдное, тошнотворное.
- Макар, можешь, пожалуйста, проверить, передали ли шефу документы на командировку? – приказал зверь у меня за спиной. От голоса Игнатова я съежилась и инстинктивно вцепилась в лацканы пиджака Макара (Боже, лучше бы его звали все-таки Егоркой). Тот непонимающе перевел взгляд на шефа и произнес:
- Виталий Геннадьевич, но ведь главный не в кондиции, никакие документы проверять…понял, сейчас сделаю, - Юрист испуганно вжал голову в плечи и засеменил на первый этаж выполнять поручение картавого демона.
Неторопливо развернувшись на носочках туфель, я оказалась с ним лицом к лицу. От Виталика пахло ромом. От меня – страхом. Он, не мигая смотрел на мои волосы, глаза, губы, шею. Так жадно и неистово смотрит на сварку ребенок. Вроде понятно, что от этого только больнее, но остановиться и уйти уже невозможно. Хриплый голос Игнатова едва пробивался за звоном бокалов, разговорами коллег и нарастающей музыкой:
- Танец?
- Песня! – Бодро отрапортовала я и кинулась в сторону столиков, понимая, что не выдержу столкновения с картавым искусителем. Что в этой игре не может быть победителей – проиграют оба. Он не пошел следом, так и остался на танцполе. Застыв на месте, Виталик наблюдал за мною, и только поднятая вверх бровь выдавала в нем эмоции. Очень противоречивые и не очень благодушные. От этого взгляда по спине пробежали мурашки, и стало понятно, что бы дальше не произошло, мне нельзя подходить к шефу. Шампанское, злость на мужа, отчаяние, возбуждение – гремучий коктейль, от которого стоило бы воздержаться. Игнатов пристально следил за мною, и его воспаленные горящие глаза обещали найти меня, где бы я ни пряталась.
- Не дождетесь, товарищ начальник, - еле слышно прошептала я и села за свободный стул.
- Салат ешь, в салате и витаминка, и калория, - от нехороших мыслей меня отвлекла тарелка оливье, пикетировавшая прямо передо мной на стол. Довольная собой Брикс сидела рядом и хитро улыбалась, - ты на жирненькое, мать моя женщина, налегай, а то на «потанцевать» сил хватит, а на «подрыгаться» уже нет. Знаю я вас, диетчиц.
- Подрыгаться?! - Смысл ее слов дошел до меня не сразу, но как только я поняла, на что намекает кадровичка, лицо мое заалело в тон платью. – Эй! Не буду я ни с кем дрыгаться, я домой поеду, вы чего?