Мурад закрыл глаза.
Он видел большой дом из желтоватого дербентского камня. Широкое крыльцо. Они с Русланом стоят внизу, около дорожных сумок. Дождь нещадно лупит по лицу, заливая глаза. В смутной серой картинке Мурад видит деда – статного властного мужчину. Мальчик не может разобрать слова, только глухие звуки голоса прорываются сквозь шум ливня. Дед что-то говорит Марьям, она упрямо качает головой.
Тогда мужчина спускается по лестнице к внукам. Руслан засыпает на ходу, стоит раскачиваясь, потирает глаза. Дед вкладывает ему в кармашек куртки часы с цепочкой, говорит неразборчиво, треплет по голове и оборачивается к Мураду.
– Знаю, тебе не по душе решение мамы. – Он опускается перед внуком на корточки. Теперь семилетний Мурад чуть выше него. – Обещай мне кое-что.
– Что? – одними губами шепчет мальчик, пытаясь унять страх и боль, сдавившие горло.
– Обещай, что присмотришь за мамой и братом. Что будешь сильным, храбрым и достойным.
– Можно я останусь с тобой?
– Нет, дорогой. Но мы еще встретимся.
Мурад не выдерживает и обхватывает руками седую голову, крепко прижимая к груди.
– Дед! Я же ваш! Не их! Мне с ними плохо будет, дед! Я же твоя кровь! Твоя!
Мальчишка шепчет слова отчаянно, жалобно. Дед мягко похлопывает его по спине, а затем резко встает, разрывая объятья.
– Держи. – В кулачок Мурада ложится шахматная черная королева.
– Но это же…
– Мурад, ты знаешь, как я дорожу своими фигурами?
– Да-
– Не потеряй моего ферзя. Шахматы будут ждать твоего возвращения. Когда ты привезешь фигуру, мы закончим партию.
Мурад сжимает руку и поднимает глаза на деда. Из-за дождя ничего не слышно, все звуки слились в белый шум. Хотя, может, от переживаний память ребенка спрятала все слова, что были сказаны маме, брату. Остался только диалог с любимым дедом, ощущение мокрой тяжелой резной фигурки из вишни в руке и груз непосильной ответственности.
Все в прошлом. Теперь другая жизнь. Мурад зажмурился, прогоняя воспоминания. Чуть успокоившись, он повернулся к Диане.
Она выглядела уставшей, но спокойной и расслабленной.
– Ты совсем не волнуешься за родных? – Парень сам удивился вырвавшемуся вопросу. Девушка удивленно посмотрела на Мурада.
– Что?
– Да так. Мысли вслух.
– Мы же обсуждали, Мурад…
– Забудь.
– Что случилось в больнице? Ты сам не свой.
– Ничего.
Диана хотела сказать что-то еще, но машина уже подъехала к дому. Мурад сунул наличку молчаливому водителю и, не прощаясь, вышел. Диана последовала за ним.
– Ты мог бы быть внимательнее, – буркнула девушка, когда металлическая дверь ворот чуть не ударила ее по носу.
– Зачем? – усмехнулся парень. – Я строго по договору работаю. Ты уже придумала, как будешь выполнять свою часть?
Диана закатила глаза и цыкнула:
– Разберусь.
Они быстро прошли через двор. Девушка пару раз споткнулась в темноте. Мурад сделал вид, что не заметил. Парочка прошла сквозь гостиную по узкому коридору в дальнюю комнату.
– Вот здесь вещи кидай, ванная справа по коридору. На кровати чистое полотенце и постельное. Я ушел.
– Куда?
– По делам. – Голос Мурада прозвучал удивленно, будто она спросила что-то совершенно очевидное.
– Я что, одна здесь останусь?
– Ага. Я спать буду в гостиной, если приду, так что можешь располагаться…
– Нет, – уверенно перебила Диана.
– Что «нет»?
– Ты никуда не поедешь. В незнакомом месте я одна не останусь. Тем более что дядя может найти твой дом. Либо бери меня с собой, либо остаемся тут вместе.
Мурад замер, а затем вдруг громко рассмеялся. Раскатисто, заливисто, по-мальчишески.
– Что смешного я сказала?
– Запрещаешь уже что-то. Моя ты хорошая. – Отсмеявшись, Мурад направился к выходу из комнаты. – Пойдем покажу, где можно поесть.
На маленькой кухне было очень чисто. Стол и полки довольно старые, но тщательно отмытые, подкрашенные, где было необходимо.
– Тут обычно Марьям хозяйничает…
– Это кто?
– В смысле? Мать моя.
– Ты ее по имени зовешь? Это же неуважительно, Мурад!
– Хорошая, ты тут всего десять минут, а уже мне не нравишься. Соберись. Вот тут хлеб, в холодильнике, наверное, что-то есть. Ложку здесь возьмешь.
– Ты меня, должно быть, не расслышал. Я не останусь в доме одна. Либо накрываем на двоих, либо едем ужинать по пути на твою «тему».