— Проходите к автобусу, — послышался голос из темноты.
— Почему тут такая темень? — раздались недовольные возгласы.
— Объясню по дороге, а сейчас быстро в автобус. Нам долго ехать.
С трапа первым спустился полковник Каретников, который был старшим в прибывшей группе специалистов.
— Я полковник Каретников. С кем я имею честь разговаривать?
— Военный атташе подполковник Спирин, — представился темный силуэт.
— Здравствуйте, Леонид Николаевич. Можете вы толком объяснить, что здесь происходит? Почему такая темень и куда мы торопимся?
— Товарищ полковник, прошу вас, быстро грузитесь в автобус. Я все расскажу и объясню по дороге.
Полковник был удивлен. В прошлый раз их привезли днем, устроили теплую встречу.… Теперь же какая-то непонятная суета, нервозность, Спирин ничего не поясняет. Каретников оглянулся. Все ждали, что он скажет.
— Грузимся.
Люди, утомленные многочасовым перелетом с радостью покинули опостылевший им самолет и устремились в автобус.
Их долго везли по грунтовой дороге. Мимо мелькала густая стена растительности. Темнота, окружающая автобус, не позволяла что-либо разглядеть вокруг. Только фары выхватывали участок серой дороги перед автобусом да редкие кусты, тянувшиеся вдоль обочины.
Пока они ехали, подполковник Спирин ввел всех в курс дела.
Три недели назад, на стартовую позицию их комплекса была произведена атака с воздуха. Самолеты атаковали с сопредельной территории, воспользовавшись сложной горной местностью в этом районе. У расчета было слишком мало времени, чтобы подготовить пусковые установки к стрельбе — сказалось отсутствие опыта. К счастью, за сутки до этого, половину пусковых установок и радиолокаторов подсветки целей отправили в столицу для участия в параде. Авиация противника почему-то не тронула радиолокаторы обнаружения и наведения, хотя они оказались, в данной ситуации, совершенно беззащитными. Застрявшую в столице технику боятся отправлять на позицию. Самолеты-разведчики постоянно барражируют в воздухе. Военные опасаются, что колонну обстреляют во время пути. Сейчас все ждут русских специалистов, которые, по их мнению, решат все проблемы.
— Спирин, что вы все, как-то обтекаемо говорите: «Противник, сопредельная территория», нельзя ли все назвать своими именами? — спросил Каретников.
— У нас нет полной ясности в этом вопросе, — стал оправдываться Спирин. — Откуда прилетели самолеты, точно установить не удалось. Все сопредельные государства категорически отрицают свою причастность к этой бомбардировке. Никто никому войну не объявлял, никаких претензий не предъявлял.
— Бардак тут у вас какой-то, — возмутился Каретников. Прошедший в лейтенантские годы войну во Вьетнаме, он не понимал, как можно было безнаказанно дать уничтожить стартовую позицию. На его памяти было много случаев, когда американцы уничтожали их локаторы и пусковые установки, но чтобы прилетели, всех разнесли в клочья и безнаказанно улетели — такого не было. Правда, рядом с вьетнамцами всегда находились наши специалисты….
— Повторяю, здесь очень много неясностей…
— Интересно, почему в Москве нам об этом ничего не сказали? — удивился Каретников.
— Наверное, не хотели пугать понапрасну, — предположил Спирин.
— Боялись, что по дороге сюда мы все разбежимся? — расхохотался Каретников. Он обернулся в салон. — Повоюем, ребята?
Ответом было гробовое молчание. Никто из присутствующих никогда не был в районе боевых действий. Все чувствовали себя неуверенно. Одно дело, когда ты находишься в составе пусть и «ограниченного» контингента и постоянно чувствуешь поддержку Большой земли, другое дело, когда ты находишься у черта на куличках, а Родина может оказать тебе только моральную поддержку.
— Как прикажут, — вяло подал голос Роман.
— Кстати о приказах, — Каретников повернулся к Спирину. — Какие инструкции в связи с этими событиями дала Москва?
— Как всегда, очень туманные, двояко понимаемые: «В конфликты не влезать, но оказать всеобъемлющую помощь нашим чернокожим друзьям».
— Конечно же, в устной форме? — предположил Каретников.
— Естественно, — как само собой разумеющееся ответил Спирин.