Через несколько минут Владимир уже стоял в кабинете Смотрителя. Тот, матерясь, перекраивал Реестр, перепечатывая материалы на рабочем компьютере:
— Ну, звиздец, — бормотал он себе под нос, не заметив вошедшего коллегу, — кто так отчёты заполняет? Неудивительно, что эту дрянь ещё в черновиках забраковали.
— Здравствуй, Денис, — поприветствовал Марш, протягивая руку, — мучаешься с полигоном?
Привстав с места, Одинцов ответил на рукопожатие, после чего плюхнулся обратно в кресло.
— Да тут исследования систематизировать нужно. Плюс, дать обратную связь Службе безопасности. И, вишенка на торте, какой-то… — Смотритель уткнулся носом в экран, чтобы разглядеть фамилию, написанную мелким шрифтом, — какой-то Греджев из Москвы хочет знать подробности о делах Шихобаловой в нашем учреждении.
— С хрена ли⁈ — Вдруг пробасил Марш, сдвинув брови.
— Да кто ж знает, — пожал плечами Денис, доставая из кармана пустую сигаретную пачку. — Чёрт. Курить есть?
Достав из кармана джинсов курево, Владимир передал их начальнику.
— Весь день сегодня на нервах, — оправдывался Одинцов, прикуривая сигарету. — Кто вообще такой этот Греджев?
— Специалист по связям, скажем так, — процедил сквозь зубы Марш и тоже закурил. — Помнишь, мы тебе на днях звонили всей ватагой? Вот он был с нами.
— Это у меня и в письме написано. — Отмахнулся Смотритель. — Какого чёрта он сюда лезет?
Сделав долгую затяжку, Марш сел на кожаное кресло у входа, и на минуту задумался.
— Мне буквально вчера позвонила Марго, — ответил он, выпуская из лёгких облако дыма, — и долго рассказывала об одном проекте в Челябинске.
— Думаешь, этот Греджев обеспокоен вопросом секретности? — Предположил Одинцов, отворачиваясь от компьютера.
— Да нет. Она говорила исключительно о личных вещах. Там целая драма, мягко говоря. И Греджев, как я понял, десять лет назад работал с ней в одной команде, но потом перевёлся в Москву.
— И?
— Я говорил с нашей психиатриней, она предположила, что внезапное столкновение с Греджевым, в рамках того самого звонка, спровоцировала… как она это, блин, назвала-то? — Марш пощёлкал пальцами. — Короче, травма у неё психологическая. У Марго, в смысле. Поэтому в момент столкновения с Бритской-старшей, её психика несколько пошатнулась.
— То есть это не более, чем нервный срыв, и наша протеже не сошла с ума? — С надеждой уточнил Денис.
Марш рассмеялся.
— Да нет, конечно. Более того, она намерена вернуться к исследованиям уже завтра.
Поднявшись с кресла, Владимир подошёл к столу и затушил окурок в миске, служившей теперь пепельницей.
— Что ж, спасибо, — поблагодарил Смотритель, — успокоил.
— Но если хочешь знать моё мнение, — вдруг серьёзным тоном проговорил Марш, — я не думаю, что будет правильным сливать данные о наших сотрудниках людям с вымышленными должностями. Это я про Греджева. Хотя, конечно, решай сам.
Сняв очки, Одинцов достал из ящика стола салфетку, и принялся натирать линзы.
— Ну, а ты чего пришёл?
— Я в архив. — Ответил сотрудник, доставая телефон. — Тебе Ивлеева запрос не отправляла?
— Ивлеева⁈ — Крякнул Смотритель, возвращая очки на нос. — Я гляжу, вы с ней прямо спелись.
— Угу, — буркнул Марш, двигаясь к выходу. — Как разберёшься с Реестром и тем педиком из Москвы, глянь входящие. А я пока на склад.
Зона 400, Челябинск, 9:00
Не только в Самаре утро выдалось насыщенным на эмоции. В административном корпусе Зоны 400 обстановка была не менее напряжённой. Никто из высокопоставленных чиновников, собравшихся в просторном кабинете за большим круглым столом, не воспринимал ситуацию настолько серьёзно, как следовало.
— Дезертир в рядах спецотдела, — презрительно фыркнула Декабрина Михайловна Марченко, глава русского Комитета по этике, вызванная в Челябинск по срочному делу. — И это стоило того, чтобы отрывать меня от дел?
— По нашим данным, в паре с ним действует целый выводок из ваших подчинённых, — гневно отреагировал глава Спецотдела Плесецкий Илья Андреевич.
Эта короткая перепалка имела эффект разорвавшейся бомбы: около пятнадцати человек, чьи имена были строго засекречены, принялись бурно спорить, перекрикивая друг друга:
— Этический комитет должен ответить по всей строгости перед Советом О5! — Кричал первый.
— Только после жесточайшего международного трибунала над всей администрацией Спецотдела! — Яростно воскликнул второй.