— Да пошли вы все нахуй! — Ловко парировал третий.
Несмотря на толщину стен, крики были слышны даже в смежных помещениях, и уже спустя полчаса этой не самой продуктивной дискуссии по нижним этажам поползли сплетни. Негодование, скопившееся за годы службы между этическим Комитетом и Спецотделом, вдруг вылезло наружу, заполняя собой всё доступное пространство.
Гвалт, царивший в кабинете, мог свалить с ног любого мастера риторики, но едва в помещение вошёл Иероним Вечный, все тут же умолкли и пришли в состояние тихого ужаса.
— Ну что, — вкрадчиво спросил статист, небрежно швыряя на стол папку, — доигрались?
Каждый из присутствующих вдруг ощутил себя сидящим на раскалённой сковороде. Фамилия старшего статиста филиала, как и всех его предшественников, была строго засекречена. Вечный — своего рода бюрократическая метка, должность, принятая ещё при СССР. Человеку, знавшего все тайны отечества было запрещено покидать выделенное место, которое ограничивалось одним чёртовым этажом. И если этот сотрудник вышел из своего убежища, значит происходит один из двух вариантов событий.
В лучшем случае, Зона 400 вот-вот падёт под натиском внешних, возможно, аномальных сил, и до активации атомного заряда остаются считанные минуты. В худшем — под угрозой раскрытия находятся секреты высшего уровня. Такие данные, которые даже не нуждаются в удалении, — они не записываются, а их раскрытие ведёт к неминуемому падению Маскарада.
Обратившись к одному из чиновников, Иероним коротко произнёс:
— Свали.
Сотрудник быстро ретировался со своего места, а Вечный, усевшись в кресло, потребовал, чтобы в кабинете остались лишь ведущие силы филиала. В следующие секунды, около десяти человек оказались за дверью. Остались лишь Вечный, Марченко, Плесецкий и три администратора, имена которых знал разве что статист. Судя по лицам глав Спецотдела и Комитета по этике, они даже не догадывались, кто были эти люди.
— Ситуация следующая, — произнёс Иероним, сложив руки в замок. — в начале сентября этого года один из действующих агентов спецотдела, используя фальшивую биометрию и краденые коды доступа, вывел из общего Реестра организации файл, весом в 14,5 терабайт.
— О чём речь? — Спросила Марченко.
— О корневых данных, — ответил один из присутствующих администраторов. — Секреты высшего эшелона: коды доступа, шифры, координаты, явки, пароли и имена.
— В том числе, и ваши, — ехидно добавил Вечный. — Стоимость корневых данных такова, что он буквально может шантажировать Фонд, а связанные организации предоставят ему все свои ресурсы, включая место директора, в обмен на них.
— Это вряд ли, — вклинился Плесецкий, — корневые данные кодируются множеством способов высочайшей сложности. В чьих бы руках они не оказались, их расшифровка займёт десятилетия.
— Дай Бог, если ни у кого на этой планете нет подходящих вычислительных мощностей, или подконтрольной аномалии для этой процедуры, — сказал Вечный, — тогда я готов оставить это дело на самотёк, а с последствиями вы будете разбираться уже после моей смерти.
— Продолжайте, пожалуйста, — с нажимом произнёс второй администратор.
— В период с пятого по седьмое сентября вышеупомянутый агент вошёл в контакт с контрабандистом, который за некоторую цену согласился вывезти его на Трассу 404.
— На какую трассу? — Хором спросили Марченко и Плесецкий.
— Продолжайте! — Хором ответили администраторы.
— Далее агент тайно приехал в Самару, откуда выехал поздним вечером. На следующий день его уже засекли силы Фонда, однако настигнуть его удалось лишь прошлым днём, близ гостиницы «Морфей». Как вы могли узнать из отчётов службы безопасности, — подытожил Иероним, кивнув на лежащую перед ним папку, — операция провалилась. При беглеце оказался набор из старых реагентов пост-отделовской фермы, что позволило ему пережить переход отеля в иное метафизическое состояние.
— Почему мы вообще позволяем подобным творениям существовать? — Возмущённо воскликнул Плесецкий, найдя через личный планшет досье гостиницы.
— Действительно, — поддакнула Марченко, зайдя в со своего телефона в закрытую секцию Реестра.
— Уже известно, куда направляется дезертир? — Осведомился третий администратор.
— А вот это самое главное. — Ответил Иероним, покосившись сначала на первого администратора, а затем на глав Комитета и Спецотдела.
Кивнув, администратор попросил Марченко и Плесецкого выйти за дверь. Оба чиновника, судя по выражению лиц, были крайне возмущены, но покинули помещение, не сказав ни слова.