В нештатной ситуации мужчина мог нажать тревожную кнопку, или связаться с начальником охраны по специальному телефону. Также стоит отметить, что благодаря долгой пятнадцатилетней службе и тесному общению с персоналом в нерабочее время, он имел ещё одно право, данное ему по договорённости с не абы кем, а самим Смотрителем: однажды, после очередной выходки Владимира Марша, усталый и злой Одинцов лично вручил охраннику на входе свой номер, чтобы тот отзвонился ему, когда «этот старый дурак наконец-то явится».
С того случая прошло уже четыре года, и охранник не раз ещё пользовался этой маленькой властью, ощущая при этом лёгкое чувство эгоистического удовлетворения, в котором он боялся сам себе признаться. И всё же, каждый раз, выходя на работу, охранник в глубине души тайно грезил о том, что сегодня случится нечто из ряда вон выходящее, и он лично, — ЛИЧНО!!! — позвонит Одинцову, и вызовет его на КПП, как последнего мальчишку на побегушках.
И вот, утром двадцать второго числа, когда пересменка закончилась, и все бумаги о заступлении на пост были подписаны, на проходной, в сопровождении нескольких телохранителей, вдруг возникло трое неизвестных.
Первый, низкорослый, тучный и лысеющий мужчина средних лет был одет в серый пиджак и галстук, криво повязанный в спешке. Бледное лицо и тонкий крючковатый нос, на котором сидели очки в тонкой металлической оправе, делали его похожим на уставшего от жизни бухгалтера-пингвина.
Вторая — худощавая женщина в годах. Тёмно-красный вельветовый жакет, юбка и золотое колье. Чёрные волосы, явно подкрашенные, дабы скрыть седину, образовывали типичную стрижку каре.
Наконец, высокий и худой как смерть, старик. Казалось, он сошёл со сцены, где ещё недавно отыгрывал роль древнего вампира: бледное, испещрённое морщинами лицо, впалые щёки и взгляд холодных, свинцово-серых глаз, в которых отражались то ли презрение, то ли тайная жажда человеческой крови, а может, и всё вместе. Одет он был в безупречный чёрный костюм, явно сшитый на заказ, стоимостью в несколько месячных зарплат Охранника.
Выйдя вперёд, этот седой мужчина повернулся к спутникам, и коротко потребовал их пропуска. Получив удостоверения, он со скучающим видом небрежно просунул их в окошечко, прибавив к ним и свой пропуск. Ничего не понимающий охранник один за другим провёл через детектор все три удостоверения. Справа от панели был маленький экран, на котором поочерёдно зажглись следующие строки:
1.Марченко Д. М., глава Комитета по этике, доступ разрешён.
2.Плесецкий И. А., глава специального Отдела, доступ разрешён.
3.[ДАННЫЕ СКРЫТЫ СИСТЕМОЙ БЕЗОПАСНОСТИ], доступ разрешён.
— Эм, — пробормотал охранник, чувствуя, как пересыхает горло, — тут почему-то не отображаются данные насчёт вас.
И Охранник неловко посмотрел на статиста.
— А должны? — Спросил в ответ Иероним Вечный, кинув на вахтёра уничижительный взгляд. — Написано же, скрыты системой безопасности. Какие вопросы?
Охранник ответил, что вопросов у него никаких нет, затем извинился, вернул пропуска и вспотевшими руками набрал личный номер Смотрителя. Окрыляющего чувства власти в этот раз у него почему-то не было.
Денис Одинцов был весьма влиятельным человеком в самарском филиале Фонда. Ему подчинялись все отделы и комитеты, действующие на территории области. Он мог получить одним росчерком все данные из больниц и полицейских участков, даже не уведомив вышестоящие инстанции. Даже Участок 77, курирующий «Рост», при всей своей относительной автономии, отправлял в Зону 112 до 60% данных о своей работе.
В день, когда сбежала Вера, Денис позвонил Директору «Роста», чтобы тот выделил бойцов на поимку оной. Артур Оганян, бывший спец по условиям содержания, прежде спокойный и рассудительный сотрудник, вдруг обматерил Смотрителя, упрекнув того в нежелании брать на себя ответственность. Позже, получив отчёт о поимке Эрион, он наткнулся на объяснительную от Директора, в которой тот обосновал столь грубый отказ недосыпом и нехваткой кадров. Денис знал, с какими трудностями сталкиваются сотрудники Участка 77, и потому позволили конфликту затухнуть ещё на стадии зарождения.
Помимо влияния должностного, у Одинцова было также влияние и личное. Большая часть сотрудников, начиная с Оганяна и заканчивая охранником на проходной, работали с ним не менее пятнадцати лет. Он не раз добивался у столичных администраторов дополнительных грантов на разработки, закрывал глаза на некоторые дисциплинарные косяки, и при каждом удобном случае добавлял к зарплате премию, иногда, просто в честь Пасхи или Нового года. Денис Одинцов был типичным мужиком, воспитанным двумя простыми советскими людьми. Не считая себя каким-то выдающимся человеком, Смотритель даже позволил охраннику на входе звонить ему лично в случае каких-то нештатных ситуации, что и случилось двадцать второго сентября.