— А твой оригинал, судя по всему, вошёл в цикл ЭК. Если назову твоё имя, вы поменяетесь с ним местами. Так как ты являешься связующим звеном в этой конструкции, дальнейшее поведение Эгрегора предсказать невозможно, но точно могу сказать, что не случится ничего хорошего. Единственное, что мы сможем сделать, это предварительно ослабить его, развязав те узы связи, что поддерживают мощь аномалии. Для начала нам нужно найти твою родную сестру. Если назовём её по настоящему имени, она вернётся «наверх», в своё тело.
— У Эрион разорван мозг, — напомнила Вера. — Возвращаться будет некуда.
— Всё верно. Это будет означать для неё смерть, и соответственно, избавление от всех идей и стремлений. Коллективному сознанию тлеедов больше не за что будет цепляться, и тело распадётся в пыль.
— Значит, придётся вам познакомиться с Полночью, чтобы выяснить настоящее имя Эрион. — Без особого энтузиазма проговорила Вера.
Анна кивнула.
— С твоим посмертным погружением, и Полдень, и Полночь должны были войти в цикл ЭК. Полдень вошла в него давно, а вот твоя мать относительно недавно. Их тоже придётся вернуть, иначе Эгрегор просто не остановить. Ну, либо понадобится ждать ещё лет тридцать, пока Комплекс сможет его «переварить».
— Они не сообщали мне своих имён все эти годы, — возразила Вера, — с чего бы это делать им теперь?
— Их слабость состоит в том, что люр держится на той части твоей души, которая отвечает за любовь. Ну, судя по внешнему антуражу. Говорю же, мы у тебя внутри.
— Это… — ведьма окинула взглядом полотно цветов у неё под ногами, — это я?
— Люр Могильщика держался на чувстве вины. Находясь там, ты должна была ощущать именно это. — Белая повернулась к Одинцова. — Об этом я и пыталась сообщить Майе по телефону. Что ошиблась насчёт цикла ЭК. Человек не умирает, а спадает вниз по спектру реальности.
— Я ни черта не понимаю! — Воскликнула Вера. — Я могу понять наше состояние из соображений о тлеедах, но что тут забыл этот старик?
— Полегче, — нахмурилась Белая, — этот «старик» одобрил твоё воскрешение в стенах Зоны. Не в объятиях фторсети, а в больничной палате.
Одинцов пожал плечами.
— Мне тоже непонятно, как я тут оказался. Я тоже тут только наполовину? Чувствую себя вполне целым.
— Так и есть. Мы были «сброшены» на этот слой реальности разными способами, но оба остались «цельными», потому что «наверху» не осталось наших тел, в которых могли бы содержаться остатки ума.
— Получается, мой доппельгангер теперь живёт отдельно от меня? — Уточнила Вера.
— Если быть точным, то в данный момент, это ты доппельгангер. Твой оригинал теперь должен быть предельно собран, так как от него отрезана его самая эмоциональная часть. Надеюсь, Виноградова догадается запереть его до момента, когда тлееды войдут в цикл.
Но девушка, казалось, не слушала психиатра, растерянно озираясь по сторонам.
— Никогда бы не подумала, что у меня внутри океан цветов.
— По осени у меня обычно ревматизм разыгрывается, — добавил старик, — а тут даже колени не ноют.
— Ну, фактически, здесь нет никаких цветов, как и наших тел, — пояснила Анна. — Просто сознанию нужно пространство и тело, чтобы себя разместить. Метафизика мира весьма сложна для понимания штука.
— И всё-таки, — припомнил Денис, — где Вечный мог вас видеть?
— Вечный⁈ — Сощурив глаза переспросила женщина.
— Ну, статист, который был с нами в доме. Он в какой-то момент выбежал как сумасшедший прямо в центр аномалии. Кричал, что вспомнил вас.
— Ах, — сообразив, Анна махнула рукой, — вы про Гришку Котельникова.
— Котельникова? Гришку? — Изумился Одинцов, после чего начал посмеиваться. — Погодите, так его настоящее имя… А-ха-ха-ха-ха. На словах ты Иероним Вечный, а на деле… О-хо-хо… на деле ты Гришка Котельников.
— Ну да, — смущённо улыбнулась Белая, — я преподавала изучение языков, том числе ранненововерхненемецкий в столичной гимназии, где и познакомилась с ним. Весьма способный ученик был.
Денис вдруг перестал смеяться. На лбу его проступили морщины, говорящие о том, что руководитель крепко задумался.
— Этот Иероним, он же старше меня лет на… на пятьдесят? Сколько же вам в таком случае лет?
— Четыреста пятьдесят — четыреста семьдесят, где-то так. Точную дату установить уже непросто.
— Как же вы живёте тогда?
Белая пожала плечами.
— Да так же, как и вы, в общем и целом. Годы идут, технологии изобретаются, а мир остаётся всё тем же.
Психиатр и Руководитель одновременно вздохнули, а девушка в зелёной юбке закатила глаза.