Вторая вещь, о которой он узнал на закрытом брифинге, это то, что его сознание, его Я, состоит из волн, простирающихся через всю вселенную во все стороны. Мысль о всеобщим единстве Альгемайна не тронула его, потому что для него не было разницы, на чём покоится его Эго. Какая разница между Альгемайном и Дисперсумом, если ты всё равно остаёшься человеком с присущими только твоей личности мыслями и страхом? Всё это совершенно не беспокоило его до тех пор, пока на проекте не стали скоропостижно исчезать люди. Он думал, что чекисты в паре с Верховцевым придумают способ избежать проблем до постройки Беты, но браслеты экранирования сознания будут внедрены только спустя аж целый год после запуска машины.
В-третьих, Дементьев выяснил, что Комитет по этике твёрдо намерен отслеживать деятельность специального отдела. С проекта Беты Центавра началось противостояние этих двух фракций, и это сказалось на дате ввода машины в эксплуатацию. Чекисты изо всех сил оттягивали срок запуска Беты, потому что не были уверены в том, что смогут полностью контролировать все процессы в проекте. Наконец, смирившись с позицией второго, где первым был этический Комитет, они сдались и позволили проекту войти в стадию работы.
Наконец, четвёртая истина, открывшаяся взору инженера, была тем, что постройка Беты была близка по духу разработке атомного оружия. Отечественный филиал намеревался предоставить миру доказательство своей мощи: машину, способную, по сути, читать мысли всего, что имеет разум. Это давало почти что безграничные возможности для шпионажа и дезинформации. И единственный способ противостоять этому были копеечные браслеты, собранные практически на коленке в Украине, — видит Бог, высшие чины спецотдела жевали от досады собственные фуражки, осознавая тот факт, что группа молодых учёных из Киева, сама того не зная, вставила мощные брёвна в колёса их идей и планов.
Спустя полчаса инженер уже был в кабинете Николая. Открыв дверь дубликатом ключа, который этист одолжил Александру по дружбе, он разогрел водник и поспешил накуриться травой, которую Мирных также позволял ему время от времени брать без разрешения. Втягивая полные лёгкие дыма, он наблюдал, как сознание в его уме связывает вещи. Как таинственный спецотдел плетёт паутину заговоров, как незримые члены Общества ядов переплетаются в общей канве домыслов, предположений и теорий заговора.
Могло случиться так, что филиал США отправил запрос на обработку субъекта не для того, чтобы получить внятное и полезное послание, а для того, чтобы с подачи Совета О5 испытать разработку спецотдела. Переваривая в голове факты, Дементьев начинал видеть угрюмую картину, где политические игры мешают спокойному и размеренному прогрессу.
— Ну, и как тут не курить, бляха-муха⁈ — Воскликнул Александр, забивая травой колпак размером с добрый стакан.
Глава XXI
Время умирать
13 сентября 2019, Зона 400, Час ночи
Иероним Вечный, старший статист Зоны 400, и старейший статист отечественного филиала Фонда SCP, состоял на службе уже семьдесят один год. Завербованный в далёком 1948 году, спустя всего три года после окончания Великой отечественной, он вступил в ряды специальных агентов тогда ещё совсем молодого Отдела «П» ГРУ.
— Мне было всего двадцать, когда я оказался в спецслужбах. — Проговорил Иероним, разливая терпкий бурбон по двум гранённым бокалам. — Хотите выпить?
Вопрос был адресован Николаю Мирных, которого двумя минутами ранее подвергли тщательному досмотру как последнего мошенника, прежде чем пустить в кабинет к статисту. Тот встретил его в шерстяном халате и тапочках, и не смотря на то, что Вечный априори не мог быть пьян, складывалось впечатление, что старик был «навеселе».
— Я думал, статистов кодируют, — отозвался он, разглядывая замысловатый узор на дорогом ковре, устилающем всё пространство обширного кабинета.
— Так и есть, — признал Вечный, усаживаясь за массивный стол из красного дерева, — но иногда я хочу почувствовать себя более… живым.
Прежде чем Николая пропустили к Иерониму, ему пришлось подняться в административный корпус Зоны, предоставить свои данные дюжине лиц разной степени вооружённости, пережить унизительный досмотр с пристрастиями, и только после этого дверь вечного открылось, и этисту показалось, что он переместился во времени.