Лин вылезла из кареты и поспешно направилась в открытую дверь, где её встретила грозного вида женщина в строгом коричневом платье, белом накрахмаленном переднике и чистом аккуратном чепчике.
– Валетта, есть ли чего-нибудь выпить горячего? – раздалось сзади с улицы. - Я весь продрог, целый день собираю эту мелюзгу по округе! – выпалил ополченец.
Валетта внезапно смягчилась в лице, и закокетничала:
– Для тебя, уважаемый, горяченькое всегда найдется! Хи-хи-хи!
Ополченец поспешил, улыбаясь, на кухню, поглаживая пальцами длинные усы.
– Идём, – скомандовала женщина, взяв Лин за плечо и поведя за собой.
Коридоры и комнаты мелькали перед глазами, уставленные предметами всевозможной роскоши, служанки сновали туда-сюда – кто с вениками, кто с подносами, то смеясь, то ругаясь: во дворце вовсю бурлила жизнь. Один раз они спустились по лестнице. Внизу было уже не так роскошно, как наверху: здесь была кухня, прачечная и крутилась обслуга. Пол уже не был выстлан ковровыми дорожками, а на стенах не висели гобелены и картины. Наконец, её подвели к нужной двери.
– Это ваша комната. Остальное тебе расскажут. Ступай, – она открыла дверь ключом и затолкала туда Лин. Дверь за спиной закрылась, ключ в замке повернулся.
А комната оказалась довольно большой. Внутри стояло десять кроватей, по пять у каждой стены. Перед кроватями – простые грубые тумбочки и одна на всех вешалка для одежды. Скромно на стене ютилась дверка, вероятно в уборную. Заняты были только четыре кровати. Лин встала у двери в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.
– Привет. Меня зовут Свитт, - поднялась со своей кровати одна из девушек. - Нас здесь всего четверо, ты – пятая. Здесь главная – я, так как мне восемнадцать и я здесь дольше всех. Вот твоя кровать, - она указала жестом на крайнюю пятую кровать. - Как тебя зовут и сколько тебе лет?
– Я.. меня зовут Линетта…. можно просто Лин, мне пятнадцать.
– Здесь быстро освоишься, – продолжала со знанием дела Свитт, – и будешь соблюдать наши правила. Правило первое: ничего не воровать. Правило второе: слушать меня. Правило третье: не сбегать. Всё. Если попытаешься сбежать, нам всем крепко достанется.
- Да-да, достанется, - подхватили остальные.
Свитт выглядела далеко за восемнадцать. Можно было бы дать ей все тридцать пять. На лице были морщинки, в глазах стояла боязливость и опаска. На её шее Лин заметила большие розовые шрамы.
– А я – Фьорк, – представился кучерявый мальчик. – Мне двенадцать, здесь с неделю.
– Бъёрд, шестнадцать, пять дней, - буркнул другой.
– Вистра, одиннадцать, пять дней, – девочка встала и подошла к Лин, взяв её за локоть. – Не переживай так, мы все здесь такие же, как и ты – ничьи, сами за себя.
Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги – все резко подскочили с кроватей и встали возле тумбочек, выстроившись по струнке; Лин бросила, наконец, сумку и последовала их примеру. Повернулся ключ в замке, в комнату вошли двое вооружённых стражей, бряцая кольчугами: быстро оглядев комнату, они встали по обе стороны двери. Следом медленно и важно зашёл человек в чёрном длинном плаще. «Маг» – подумала с испугом Лин.
Его Святейшество господин Морре встал посреди помещения, молча осмотрел стоящих по струнке детей, одного за другим, остановив свой тяжелый чёрный взгляд на Лин: у той от этого взгляда затряслись коленки и задрожал подбородок. Некоторое время он оценивающе смотрел на неё, потом вдруг бросил куда-то назад:
– Пять для такого большого города маловато. Надо больше.
– Будет сделано, Ваше Святейшество! – послышалось из-за двери.
Маг прошёлся по комнате. От него буквально темнело на стенах. А если бы здесь были цветы – они бы обязательно увяли.
– Ты, новенькая, завтра с утра заступаешь на дежурство. Всё, что тебе нужно знать, это следующее: я ненавижу, когда меня подводят. И наказываю за это жестоко. Потому, если ты меня подведёшь, я выдерну тебе обе ноги. Поняла?