Но ничего не происходило. А время шло. И ей надо было уже всё решать самой.
Словно во сне она начала медленно шевелиться, встала, медленно осмотрелась вокруг: весь пол пещеры оказался завален множеством костей, на которых местами была даже плоть с одеждой, кое-где лежали изъеденные трупы мёртвых крыс и летучих мышей. Как осенний листик на ветру, её начало трясти, и в придачу мутить. Проступил холодный пот. Завтрак подступил к горлу и упёрся на выходе, предупреждая, что ещё немного и вот-вот он покинет желудок. Подойдя в своих тяжелых сапожищах, с трудом, к скважине, она отпила из озерца свежей холодной воды. Чуть-чуть полегчало! Да, работы она не боялась, и опыт уборки всего и вся у неё был огромным, а также физическая закалка, спасибо приёмным родителям. Но в такие ужасные места ей ещё не доводилось попадать.
Лин покосилась на дракона. Тот лежал с закрытыми заплывшими глазами, но его ноздри задвигались более ритмично, чем раньше. Из глаз текла желто-зелёная жижа. Внезапно она ощутила прилив жалости. Откуда ни возьмись взялось это чувство. Дракон – древнейший убийца всевозможной живности – от животных до людей, и ему не ведомы такие качества, как сострадание, жалость, милосердие. Древнее зло, вылезающее из недр земли, лишь ради убийства. Сколько он убил и съел таких, как она? Целый список за зеркалом. Но… что-то в ней переломилось. Она смотрела на него, такого огромного, жуткого, закованного в цепи, больного и умирающего, не могущего пошевелиться, и у неё проснулось сострадание, ощущение неправильности, несправедливости. Возможно потому, что к ней никто не проявлял этих качеств души уже долгие годы, и у неё самой скопилось много нерастраченного. Но то, что дракон не должен здесь лежать и гнить заживо – это определённо так.
Для милосердия не важно, кем был объект и какие дела он совершал. Оно не делит на плохих и хороших.
Испытав в себе эту гамму противоречивых чувств, Лин принялась за работу. Собрав вокруг клетки гнилое сено, она бросала его в ведро, из ведра – в дурно пахнущую яму. Со свежей копны брала новое сено, раскладывая вокруг. Прогнала веником крыс, все кости сбросила в ту же яму, толкая их перед собой лопатой. Взялась она основательно. Чистила и мыла. Затем постучала в дверь, и вышла за кормом. Она никогда раньше этого не делала, но, взяв себя в руки, смогла взять в руки кусок мёртвого мяса с кожей и костями. Вернулась, положила мясо на лопату. По-черепашьи начала подходить к голове дракона. Тот уже явно не спал, а из приоткрытого века проглядывал заплывший гноем жёлтый глаз с острым зрачком. Лин всю трясло от ужаса, лопата ходила ходуном в её руках, но она решительно протянула её к голове зверя. Дракон внезапно приоткрыл гигантскую пасть, обнажив ряд весьма острых зубов, и захватил мясо, проглотив его целиком. Для такого огромного существа это была не еда, а лишь подачка, чтобы жизнь в нём теплилась, не более того. Затем он вздохнул и снова принялся, вроде бы, дремать. Лин отошла, отвернувшись. Её всю колотило, пот затекал в сапоги и чавкал там при каждом шаге. Но она не сдалась. Действия по списку кончились. Теперь начинался акт милосердия.
III
Найдя губку и чистое ведро, набрав воды из скважины, она насадила губку на длинный штырь и снова робко подошла к голове дракона. Руки мотало из стороны в сторону. Зверь едва приоткрыл глаз, посмотрев на неё. Лин, однако, настроена была решительно. Поднеся губку к глазу, она начала стирать гной. Давалось это не просто, но где-то на четвёртый раз, после четвёртой смены воды, веко уже было чистым. Перешла на другую сторону и проделала то же самое со вторым.
Вдруг оба жёлто-золотых глаза распахнулись и дракон, повернув голову, посмотрел в упор на Лин.
Она вся обомлела и замерла, не двигаясь. Зрачки его расширились, потом сузились в тонкие щёлки и сфокусировались на девчушке. Она не успела отвести взгляд и уставилась, очаровываясь. Он будто бы заполз в её сознание через взгляд и изучал там содержимое, копаясь в её мозгу. Лин тряслась, но отвести глаз и отвернуться она уже не могла, ощущая, что если вдруг получит от него приказ бежать и прыгать в яму вниз головой – она непременно это проделает и не сможет себя никак остановить.
Но, однако, дальше дракон что-то для себя решил, оборвал незримую связь, и, закрыв глаза, снова положил голову на лапы, будто бы задремав и потеряв интерес.