— Думаешь, я специально? — резко отвечаю ему. — Похоже, бензин кончился, — обреченно говорю я, глядя на обнулившийся показатель топлива. — Лара, ты в порядке? Все цело?
—Жить буду. — отвечает она, сквозь зубы. — Что теперь делать? — похоже, перспектива остаться без средства передвижения волнует ее больше, чем собственная голова, впрочем, как и меня.
— Сегодня уже ничего, только ужин и сон, — отвечает Дрейк. — Солнце садится. А завтра пойдем пешком. Город должен быть где-то близко.
— Предлагаю лечь без ужина, — добавляю я. — Кто знает, сколько нам придется идти, — устало закрыв глаза, вспоминаю, насколько тяжело приходилось без еды в пещерах и пустыне.
— Но я хочу есть, Налана! — упрямо протягивает девушка с заднего сидения, и ее голос начал невыносимо раздражать. Только ее капризов не хватало для полного счастья. — Ты же Богиня, заставь машину поехать, заставь еду появиться снова!
— Если так хочешь, отложу тебе твою порцию, но через пару дней ты почувствуешь настоящий голод, и тогда, прошу, не облизывайся на наше с Дрейком. К чему тянуть, съешь все прямо сейчас, а через недельку перейдем на сапоги! — перехожу на крик я, закуривая сигарету, чтобы хоть как-то сбросить напряжение.
— Без ужина, так без ужина. Не зачем так орать… — обиженно насупливается Лара, становясь похожей на диковинную зверушку.
— У нас ни припасов, ни оружия, воды, набранной в ручье на той горной полянке, на долго не хватит, если будем идти ногами. А еще непонятно, что за твари водятся вблизи Города, и где сам чертов Город! Что-то не вижу ни зданий, ни небоскребов, ни даже покореженных руин! — резко перехожу на истеричный крик, развернувшись к Ларе в пол оборота.
— Налана… — спокойно и твердо произносит Дрейк, пытаясь прекратить рвущийся словесный поток, но я не реагирую, продолжая вымещать скопившуюся злость.
— Пещеры, пустошь, каннибалы, сколько еще предстоит кошмаров впереди! Стоило замаячить лучику надежды в виде машины, как нет же, все не может быть так хорошо! Слишком просто, правда, доехать на машине до Города! Нет бы, положить пару лишних канистр бензина, или ваши колымаги работают от силы веры в мертвых Богов?
— Налана, успокойся, — уже тверже говорит Дрейк, но слова вновь проносятся мимо моих ушей.
— Что нас теперь ждет, хотите, расскажу! Жажда, жара и голод! Будем плестись Вечность по этой дороге, пока не сотрем ноги в кровь, а ночью замерзнем насмерть. Но если очень повезет, то продержимся несколько дней, прежде чем нами полакомятся гадкие ядовитые монстры. Десяток пристрелим, а там и патроны кончатся… — я бы еще долго говорила истеричным голосом, не обращая внимания на все больше бледнеющую Лару, готовую вот-вот разрыдаться, если бы не Дрейк.
— Да заткнись ты, наконец! — грозно рявкнув, мужчина с силой тряхнул меня за плечо, разворачивая к себе. Я настолько опешила от его действий, что мгновенно замолчала с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Всегда выдержанный Дрейк больше не в силах этого слушать. — Страшно не тебе одной, и если ты думаешь, что мы не понимаем, что ждет впереди, то глубоко заблуждаешься! В отличие от тебя, Налана, мы всю жизнь провели в Севаре, прекрасно сознавая, с чем можно столкнуться. Поэтому прекращай истерить и успокойся!
На несколько долгих секунд, показавшихся бесконечными, в салоне повисла гробовая тишина. Лара тихой испуганной мышкой вжалась в сидение, словно желая раствориться в обивке сидения, с трудом сдерживала слезы. Дыхание Дрейка постепенно выровнялось, а ноздри перестали раздуваться, как у яростного быка, он постепенно взял себя в руки. Я же отошла от первичного шока, осторожно снимая с плеча его руку, молча оглядывая спутников пристыженным взглядом. Стало не по себе от накатившей волны истерики, они ведь тоже живые люди, и боятся по пуще моего, ведь за их спинами не стоит могущественный покровитель. Все, что у них есть— это вера, которую я жестоко втоптала в грязь, лишая надежды. Опять думаю только о себе, совершенно забывая от других, и от этого становится гадко на душе. Они ведь все бросили ради меня- странную, но привычную жизнь, рискнули всем, спасли меня не раз. Сама бы не добралась даже до этих гор, даже на машине, а веду себя как капризный ребенок.
— Простите… — тихо говорю я, первой нарушая затянувшуюся тишину. — Просто все навалилось, вот и…
— Не надо, Нала, мы понимаем. Правда ведь, Лара? — та только кивнула, возвращаясь к немому созерцанию скрывающейся во тьме пустыни, потеряв к разговору всякий интерес. — Ты права, поздновато для ужина, — спокойно говорит Дрейк, и чувствую, как из его голоса уходят остатки гнева. Мы с Ларой ничего не ответили, молча устроившись на ночлег.