Выделив себе отдельный кабинет с видом на раскинувшийся перед домом сад, я поняла, что по сути ничего не изменилось. Да, мы стали больше времени проводить вместе, но ночами я также работала, а он, хотя и реже, но также уезжал, объясняя тем, что ему скучно пока я витаю в облаках. Я не виню его, иногда действительно не могу остановиться, работая до самого утра.
Странно, но об изменах я не задумываюсь, даже не приходят такие мысли. Если и есть какие-то грешки на стороне, то он очень аккуратен, старательно заметая следы. Возможно, не хочет рушить наш идеальный воздушный замок, возможно, действительно любит меня, не желая причинять боль. Причин может быть много. Но знаю одно, мне спокойно с ним, и нас обоих все устраивает.
― Зайка, как я рад тебя видеть! ― радостно восклицает Максим, нежно обнимая и целуя меня. Банальщина, но приятно. ― Эл, огромное спасибо, что привезла мое сокровище. Останешься на чашку кофе?
― Нет, спасибо, пора ехать, да и Налана, думаю, вымоталась, ― отвечает Эльвира, провожая меня до дома вместе с Максом, усадив в гостиной на широкий кожаный диван. — Завтра все вместе приедем, вот тогда и поболтаем, ― они обменялись еще несколькими словами, разбирая вещи. У Эльвиры в сумке оказался целый ворох таблеток, разномастных коробочек и пузырьков со сложными названиями. Краем уха слышу, как она методично тоном школьной учительницы объясняет ему, что и в каких дозах мне нужно принимать, параллельно чиркая что-то на бумаге.
― Вот это утром, по одной желтой, эти ― белая коробочка― обязательны три раза в день, и по две розовых на ночь, остальное…―дальше не слушаю, отключая сознание. Вновь вернулась тянущая боль в голове, гул сквозь вату, и инстинктивно вспомнилось волшебное место, ставшее спасением. И тут впервые наяву в голове послышались слова, пробивающиеся сквозь сплошной шум, тихие, едва уловимые, раздаваемые из глубины головы, словно со мной говорит внутренний голос: «Прислушивайся, улови истину».
Последовав совету неведомого голоса, я начала тщательно вслушиваться через силу в разговор Эльвиры и Макса, превозмогая шум в голове, ставший заметно тише. Обсуждение лекарств, но вдруг, неуловимо что-то поменялось. Их жесты, интонации приобрели нервозность, холодность. Обычно теплый дружеский разговор за мгновение стал обсуждением рабочих вопросов, а слова, словно стали наложением переводов иностранного фильма.
«― Тебя вызывали туда.… И что сказали? Есть дальнейшие указания к действию? ― отстраненно спрашивает Макс, косясь на исписанный листок.
― Невмешательство.… Но недавно я получила встречное предложение,…― говорит Эл.
― Какое же? ― нетерпеливо спрашивает Макс, краем глаза косясь в мою сторону.
― Задержать процесс, тянуть время сколько возможно.
― Это будет непросто, ― задумчиво протягивает он, почесывая подбородок. ― А кто предложил это?»
― Что? ― выкрикиваю я, резко вскакивая с дивана так, что закружилась голова, и неуклюже плюхаюсь назад. ― О чем вы говорите?! ―в глазах непонимание, в голосе испуг. ― Какой, ко всем чертям процесс вам надо задержать?! ― кричу я, не смотря на разбивающуюся вдребезги голову. Две пары непонимающих глаз, голубые и карие, коротко обменялись взглядами, уставившись на меня, с долей понимания, а затем Эльвира приторно нежным голосом произнесла, осторожно улыбаясь:
― Наланчик, я объясняла Максу, какие таблетки и сколько раз в день тебе принимать, потому что ты можешь забыть. Ни о каком процессе не было ни слова, ― секунды неловкого молчания, затем добавляет. — При травмах головы такое случается, тебе послышалось.
— Ты устала, зайка, вот и, кажется всякая ерунда. Пойдем, провожу, тебе надо прилечь, — осторожно берет Макс меня за руку, поднимая, и ведя к лестнице на второй этаж.
— Возможно, не знаю, я четко слышала… — несвязно бормочу я.
— Все в порядке. Эльвира, до завтра, — коротко бросает на ходу Макс.
— До завтра, — доносится снизу ответ.
— Поспи немного, потом будем ужинать, — мягко говорит Макс, укладывая меня на кровать. Могу только согласится, потому, как боль становится нестерпимой, проглотив пару таблеток, проваливаюсь в сон. Макс действительно умеет быть заботливым.
Ужинали мы в девять, достаточно поздно, но еще позволительно перед сном. Дождь смолк, уступив место промозглой октябрьской сырости. За окном давно опустилась темнота густыми шторами. Санкт- Петербург северный город, и начиная с конца сентября до середины марта, в его широтах темнеет достаточно рано. Иногда это бывает на руку, потому как ужин был при свечах. Романтичная обстановка, а мне кусок в горло не лезет. Для вида издеваюсь ножом над неплохо приготовленным мясом.