Временами приходится вставать, потому что как бы ни нравилась поездка, сидеть в одном положении ― задачка ещё та. Я прекрасно знаю, что потом, выйдя на вокзале, ощущу всё на себе. Мышцы заноют, кости намекнут, что полка им не особо нравилась, а подушка была жёсткой.
― Прогуляюсь в тамбур, ― заявляет Володя, ― нужен перекур. Вы?
Я мотаю головой. Нет, не хочу. Уж лучше отдохну тут, поваляюсь на полке. Благо, этим можно сейчас заниматься с чистой совестью.
Он кивает и выходит из купе, прихватив куртку.
Тут же воцаряется тишина, разбавляемая только стуком колёс. Я ложусь поудобнее, достаю из рюкзака электронную читалку и включаю. Что у нас тут хорошего? Ага, Дан Ярасланов «Чудовища умрут сегодня». Почитаем.
Сам не знаю, почему купил эту книгу. Что хочу увидеть в тексте человека, который сказал, что хочет меня убить?
Не представляю. Но, возможно, получится хоть со стороны посмотреть на него, разобраться, как мыслит и дышит. Писатели ― великие лгуны и самые честные люди на свете. Мы прямо говорим правду, но прячем в тысячу вуалей, сквозь которые ее еще надо суметь рассмотреть.
Текст Ярасланова завораживает. Странный, необычный: то насмешливый и ироничный, то рваный и отрывистый, такой, что аж застревает в горле. Но читаешь ― и невозможно оторваться. Тебя затягивает в омут, в котором нет шанса дышать. И в то же время ты вынырнуть не можешь.
Исчезает реальность, растворяется лес за окном, нет больше неба и земли. Есть только история, в которой ты живешь.
Поезд останавливается. Я вздрагиваю, моргаю, провожу ладонью по лицу, понимая, что и правда выпал из реальности. Надо же. За окном практически стемнело. Поднимаю руку и щелкаю выключателем лампы. Так, а где Володя?
― Да, всё порядке, ― слышится его голос и звук приближающихся шагов. ― Едем. Нормально. Нет, не надоедает. Всё под контролем. Приеду ― сама увидишь.
Потом он смеется. Мягко, немного глуховато, совершенно искренне. Интересно, с кем это? Я тут же себя одергиваю, какое вообще дело?
Володя входит в купе, прижимая телефон плечом к уху. И улыбается. Улыбается так, что почему-то и самому становится светлее на душе.
― Да, хорошо. Целую.
Он кладет трубку и садится на полку, одним движением сбрасывает куртку.
― Жена? ― само слетает с губ.
И тут же хочу прикусить язык. Да что такое? Почему слова опережают мысли? Веду себя прямо как ребенок, которому надо все знать.
Володя откидывается на стенку, упираясь затылком в мягкую спинку.
― Нет. Не хочет. Говорит, не сейчас. Уже голову сломал, как забрать её к себе.
По глазам видно: это ― любимая. Потому что он хоть говорит со мной, взгляд не отводит, но сам смотрит куда-то внутрь. И видит лицо своей женщины, а не Антона Шуткача.
― Львовянка? ― спрашиваю я.
― Да, ― кивает он. ― Танцовщица. Увидел ― и пленила сердце сразу. Приезжал в гости к друзьям, взглянул на нее и пропал.
Он кладет телефон на столик, вижу на экране выскакивает сообщение.
«Саломея».
Саломея.
Шикарное имя. Интересно, какая она?
Брюнетка, худое лицо, пронзительные глаза и тонкие пальцы? Или же светлые волосы цвета песка и пепла, губы, накрашенные темной помадой, и взгляд, от которого пробирает насквозь? Наверное, когда она улыбается, невозможно думать о чем-то другом.
Если она танцовщица, то тело должно быть гибким и жилистым. Походка лёгкой. Голос… голос глубоким и низким.
Володя не знает, как далеко убежали мои мысли. И… слава богу. Не стоит подглядывать в писательское воображение, там можно заплутать и забыться. Кому это нужно?
Ещё какое-то время мы болтаем о всякой ерунде, но потом приходит час ложиться спать. И хорошо, что можно спать до позднего утра: поезд прибывает только во второй половине завтрашнего дня. Тут не только успеешь выспаться, но и даже устанешь от ничегонеделания.
…Мы прибываем во Львов, когда солнце будто оно пытается посоревноваться с нашим, южным ― светит так, что невольно начинаешь жмуриться. Мы с Володей пожимаем друг другу руки, после чего он спускается по ступенькам с перрона. Я так и не увижу его Саломею, жаль.
Тут же одергиваю себя, так как мне навстречу идет, раскинув приветственные объятия, Игорёха. Физиономия сияет, как начищенный пятак.
― Яви-и-ился! ― громогласно сообщает он и сгребает меня в охапку, не дав даже осознать.
Из лёгких вылетает воздух, кости, кажется, начинают трещать.
― Я тоже… рад тебя видеть, ― хриплю я. ― Игорь!
Он со смешком отпускает меня, отбирает часть вещей.
― Пошли. Как дорога?
― Отлично, ― с улыбкой киваю я. ― Но если где-то есть банальное пожрать, я буду очень рад.