― Выходи…
Чеха было не надо долго просить, он понимал: зов совсем близко. Поэтому не сидел на месте. Встает, подхватывает куртку, обувается и выскочил на лестничную клетку.
Нет, не отсюда ― с улицы. Чех пролетел со второго этажа вниз, выбежал из подъезда, повертел головой по сторонам, пытаясь определить, откуда исходит зов.
― Быстрее…
Чех практически побежал, свернул направо, ещё раз направо ― здесь частный сектор, маленький магазинчик, аптека и отель. Пробежал несколько метров и понял: зов исходит оттуда, где стоит костел. Даже среди ночи его стены белели так, что не пройдешь мимо.
И снова послышался стон-зов, а затем… поступь, от которой дрогнула земля.
Чех миновал аккуратно выстриженные кусты, где обычно сидели отдыхающие, и притормозил у входа. Чуть в стороне сгорбилось существо, едва-едва напоминающее человека, в паре шагах от него маячил каменный лев, молочно-белый, такой сильный и прекрасный зверь. За львом стоял высокий мужчина в черном плаще. Его белые волосы спускались на плечи, а исходящий от него холод чувствался даже относительно теплой осенней ночью.
Мужчина быстро обернулся, почувствовав Чеха. Тот, не двигаясь, чуть прищурился. Миг ― в глазах, светлых, как всполохи молний над адом, он различил пропасть.
― Здравствуйте, Данила Александрович, ― произнес Чех одними губами. ― Давно не виделись. Какой прелестный у вас котик.
Лев оскалился и зарычал, но ему на холку тут же положили ладонь.
Данила Александрович Камнеград ― херсонский Городовой вышел на ночной обход.
Чех сцепляет пальцы в замок, выныривая из воспоминаний. Вечно этот Городовой таскается с подарочком Одноглазого. Последний как-то был в Херсоне, так ему понравилось, что решил сделать Городовому приятное ― взял и оживил каменного льва, лежавшего у фонтанчика кафе. Данила Александрович со львом теперь не разлей вода.
Тогда удалось договориться ― убедить, что частично обратившийся в человека Азамат полезнее живым, чем кормом для каменного льва. И все было не зря: Азамат оказался умён. Да, он просил защиты. Но в то же время предлагал Чеху возможность прятать. Прятать всё, что нужно, чтобы никто не нашел.
Учитывая, что народ каракуртов до сих пор скрывался от камнелюдей, это было очень дельно. Что-что, а прятать они умеют.
Чех не прогадал, заключив с Азаматом сделку. Кроме отличных паучьих хранов ему принесли в дар часть силы каракуртового народа. Да такой, что Городовым теперь сложно перечить.
Азамат косится на него:
― Корона Юга всегда показывает на большие проблемы, да?
Чех качает головой:
― Нет, что ты. Какие же большие… огромные, Азамат. Просто огромные.
Некоторое время они молчат.
Корона Юга появляется сама, вырастая из реальности, вытягивая соки из прошлого и будущего, обертываясь настоящим. Её нельзя сделать… Только если бы собрались самый великий Создатель, мыслящий нечеловеческими масштабами, и не менее великий Лепщик, способный сминать пространство и время как космическую глину. Но и этого было бы недостаточно.
Корона Юга показывает, где ждать новую беду. Красный камень ― Одесса, синий ― Николаев, желтый ― Херсон. Камни ― административные центры. Металл ― всё Северное Причерноморье и Приазовье, кусочек Бессарабии. И чем ярче горит камень, тем хуже дела.
Азамат некоторое время молчит, натягивает на искривленную кисть рукав, пряча костяной нарост на запястье.
― Что делать с Короной? ― хрипло спрашивает он.
― Беречь, ― коротко отвечает Чех. ― Как зеницу ока.
Азамат кивает. Не нужны слова, чтобы было ясно: он всё понял.
Они сидят ещё некоторое время, болтая о мелочах. Потом парень встает, вежливо прощается и направляется в сторону дюка де Ришелье.
Чех ещё некоторое время дышит прекрасным вечерним одесским воздухом. Смотрит на великодержавную каменную государыню.
― Ну что, София Августа Фредерика, ― произносит он одними губами. ― Начинается всё самое интересное.
Точнее, началось. Ровно в ту минуту, когда позвонил Ябо и сообщил, что у его Создателя проявилась Корона Юга.
Чех встает со скамейки и, засунув руки в карманы, поднимается по Екатерининской. И правда, время проехаться в Херсон и заглянуть Антону Шуткачу в глаза. Возможно, тогда получится разглядеть, что именно там увидел чокнутый бог вечного фейспалма?
Глава 19. Сладко-сладко
Тот, о ком скоро узнает Дмитрий Мороз
Наше время
Вечер настолько хорош, что хочется идти медленнее, просто дышать звенящим воздухом, смотреть, как солнце золотит крыши домов… и даже Дан Ярасланов, который остановился возле цветущей вишни и, задрав голову, наблюдает за жужжащими пчелами, прекрасно вписывается в картину городского умиротворения.