Иногда к нам приходил писатель Митёк, садился с удочкой рядом с Алешкой и заглядывал через его плечо в этюдник. Хвалил:
– Здорово получается. Очень похоже. Особенно вот эта птица.
– Это не птица, это пенек на том берегу.
– Все равно здорово. - И Митёк выпускал клуб дыма. - А лучше всего, Лешк, брось ты это дело, пиши лучше книги.
– Больше платят? - деловито спросил Алешка, не отрываясь от работы.
– А я знаю? Не сравнивал. Но расходов меньше. Всего-то - ручка да бумага. А у тебя - краски, кисти, холсты всякие, картон. - Он подсек и выдернул рыбешку. - Отдадим ее твоей маме, она нам зажарит ее на обед.
– Не многовато будет? - спросил я, разглядывая уклейку с мизинец величиной.
– За ужином доедим, - сказал Алешка.
А по реке медленно, осторожно проплыл небольшой катер вроде речного трамвайчика, с красивым названием «Амелия». И когда я его прочел, что-то мелькнуло в моей памяти, но ненадолго.
На палубе катера никого не было, только в рубке торчала за стеклом голова рулевого в белой фуражке над круглым лицом.
Из кормового иллюминатора вдруг что-то вылетело и плюхнулось в воду, подняв сверкнувшие на солнце брызги.
– Хулиганы, - проворчал Митёк сквозь бороду. - Шпана. Засоряют реку.
Тут появилась мама и позвала нас обедать.
– Как улов? - спросила она. - На ужин хватит?
Митёк, покраснев, быстренько сбросил уклейку в реку. И признался:
– Улов? Улов необременительный.
После обеда вдруг зазвонил папин мобильник.
– Ну вот, - вздохнула мама, - кончился твой отпуск.
Оказалось, что звонил начальник местного УВД и просил папу помочь участковому разобраться на месте с каким-то хитрым делом.
– А где это? - спросил папа.
– Недалеко от вас. В Опенках.
– Хорошо, сейчас подъеду. - Он выключил телефон и спросил Митька: - Как твоя машина, на ходу?
– Иногда, - уклончиво ответил Митёк.
Они с папой распахнули ворота гаража и выкатили из него допотопную открытую машину.
– Первый советский джип, - гордо сказал Митёк. Он выгреб из машины охапку пустых бутылок и отнес их в сарай.
– И сколько ему стукнуло?
– В следующем году юбилей отметим. Шестьдесят лет.
– А он ездит? - спросила мама.
– Под горку, - сказал Митёк. - Туда доедем: в Опенки как раз вся дорога под горку.
– Тогда и я с вами, - решила мама. - Втроем будет легче его обратно в горку толкать.
Мама быстренько накрасила глаза и взяла хозяйственную сумку:
– Может, рыбки куплю к ужину.
Они уселись в машину, Митёк отпустил ручной тормоз. Машина скрипнула и покатилась вниз. Выбросила из выхлопной трубы клуб дыма и завелась. Так они и скрылись за горизонтом; машина дымила выхлопом, Митёк - трубкой.
Я снова взял книгу «Всегда на посту» и завалился на диван, а Лешка опять пошел на реку: дорисовать пенек, похожий на птицу. Или наоборот.
Вот тут-то все и началось.
Началось незаметно и буднично. Едва Алешка присел с этюдником на берегу, как увидел на песке выброшенную волной бутылку из-под шампанского. Он бы и не обратил на нее внимания, если бы она не была запечатана. Сообразил: если бутылка с вином, то она бы утонула, а если она без вина, то зачем ее снова запечатывать?
Короче говоря, он оставил свои кисти и поднял бутылку. Странно: проволочка на пробке была закручена так, будто ее один раз уже снимали. А внутри бутылки сквозь темно-зеленое стекло что-то белело, вроде круглой палочки величиной с карандаш.
Алешка снял проволочку с горлышка и вытащил пробку. Перевернул бутылку, потряс. На ладонь ему упал свернутый в трубочку листок бумаги. Алешка с замершим сердцем развернул его.
«Умоляю о помощи, - было написано неверной рукой. - Меня похитили неизвестные и держат в заложниках. Я нахожусь на каком-то судне, которое куда-то плывет. Помогите!»
Подписи под текстом записки не было, видимо, человек, ее писавший, был в отчаянии и забыл сообщить свое имя.
Алешка подхватил бутылку вместе с запиской и помчался домой.
– Дим! - заорал он на пороге. - Вот! - И протянул мне бутылку.
Я взглянул.
– Там, в сарае, еще есть, - сказал я. - Полно.
– Записка, Дим!
– Кто-то потерпел кораблекрушение? - лениво отозвался я, не отрываясь от книги.
– Читай! - И он сунул мне прямо в нос листочек бумаги.
Я прочитал и Лешкиной тревоги не разделил.
– Кто-то дурака валяет, Лех. Может, даже с этого катера выбросили, помнишь?
– Ты на почерк посмотри! - настаивал Алешка. - Дрожащей рукой написано.
– Или нетрезвой, - отмахнулся я.
– Ну и сиди здесь! - выпалил в сердцах Алешка. - Как пенек на том берегу! А я пойду в милицию.
– Иди. - Я перевернул страницу. Скучно стало пацану, вот он и выдумывает приключения.
Алешка тем временем оседлал Митьков велосипед и помчался в поселок, где было отделение милиции. И очень скоро вернулся, злой и решительный.
Дежурный лейтенант внимательно изучил записку, поднял глаза на Алешку и так же внимательно изучил и его.
– Сам писал? - сердито спросил он. - Сам и разыскивай.
– Сам и разыщу! - сердито пообещал Алешка.
Алешка весь пыхтел от возмущения, когда все это мне рассказывал. Но я его возмущения не разделял. Я его даже заподозрил. Как и этот дежурный лейтенант.
Не сам ли Алешка накатал эту записку? Ведь он без приключений не может. И если их нет, то он их ищет. А если не находит? Создает.
Ему нужны трудности. Чтобы было что преодолевать.
Я отложил книгу, взял таинственную записку и еще раз - с уже бо?льшим вниманием - ее прочитал. Да нет, рука явно не Алешкина. Взрослая рука. И почерк совсем на Алешкин не похож. У Алешки почерк - еще тот. Ни у кого во всем мире такого нет. И никогда не будет.
Да и написано без ошибок. А у Лешки ведь своя орфография. Он даже нашу фамилию на тетрадках подписывал всякий раз по-разному.
Похоже, в самом деле кто-то попал в беду. Кому-то нужна помощь. Но вот - кто это? И где он? Я сначала задумался, а потом успокоился: сейчас приедет папа, мы ему все расскажем, и он сделает все, что нужно. И нам не о чем волноваться. Я так и сказал Алешке.
Он холодно взглянул на меня и ответил маминым тоном:
– Любишь ты ответственность на кого-нибудь перекладывать. И трудности обходить.
Я не стал спорить и демонстративно взял книгу. И показал Алешке заголовок. «Всегда на посту». Он хмыкнул, взял у меня книгу, пролистал, нашел нужное место и упер в эту строчку палец:
– Прочти вслух.
Я тоже хмыкнул и прочитал:
– «Хорошая работа милиции во многом зависит от той помощи, которую ей оказывают сознательные граждане». Это ты? Сознательный гражданин?
Алешка не успел ответить: внизу, под горкой, послышалось чиханье ветерана автомобильных дорог. Мы выскочили на крыльцо.
Машина с трудом взбиралась в горку, ехала все медленнее и медленнее с «каждым шагом».
– Прыгайте! - услышали мы команду Лосева. - Сейчас покатимся. У нас и тормоза старые.
Мама и папа выпрыгнули из машины. Вовремя - она, задыхаясь, остановилась, подумала и тихонечко покатила назад.
– Держите ее! - опять скомандовал Лосев.
Папа и мама послушно уперлись машине в зад и остановили ее.
– Выгружаемся! - Лосев стал доставать из машины сумки и ставить их рядом на землю. Из одной сумки торчал здоровенный рыбий хвост. Будто там пряталась небольших размеров русалка.
А Митёк все командовал:
– Что смотришь, Серега? Таскай в дом покупки.
– Ты ее удержишь? - папа спросил маму.
– Удержу, - вздохнула мама.
– Я сейчас пару кирпичей принесу, - пообещал Митёк. - Под колеса подложим. Надежнее всяких тормозов.
– Только поскорее, - сказала мама.
Она повернулась к машине спиной, уперлась в нее лопатками, достала из кармана зеркальце и стала разглядывать свои ресницы, которыми папа очень гордился.
Митёк и папа подхватили сумки и поднялись к дому.