До революции Калявинто был старостой. Владея табуном оленей в четыре-пять тысяч голов, он распоряжался также и оленями своей сестры и племянников Куттевин и Тенетеу, у которых оленей было около восьми-девяти тысяч. Таким образом, в распоряжении Калявинто было больше двенадцати тысяч голов. Три лагеря батраков, по шести яранг в каждом, обслуживали его стада. На него же работал и Айн. Калявинто был шаман, и это еще более увеличивало его власть.
Через три дня Калявинто явился в сопровождении четырех батраков. С ним пришел Этилин, делегат съезда, с которым Меньшиков уже был знаком. На съезде Этилин упорно отстаивал своего хозяина и говорил, что у Калявинто чукчам живется хорошо.
С приходом гостей два чайника поочередно грелись на костре, — долг вежливости прежде всего требовал угостить путников. Пришли Нататымлин, Палятау, Айи и Аттувий. Палатка не вмещала всех, поэтому расположились прямо у костра, на разостланном куске брезента.
Когда закончилось угощение, Фома приступил к переговорам, которые неожиданно быстро закончились в благоприятном для отряда направлении. Калявинто согласился по первопутку доставить отряд до Пятистенной — первой заимки по реке Большой Ашой. Сейчас же был написан договор, и Фома заверил, что чукчи обязательно его выполнят.
Короткое полярное лето было уже на исходе. Впереди предстоял трудный зимний переход на Колыму. Путь был совершенно неизвестный. Фома отказался итти дальше. Выручил старик-чукча Иллепек, живший и породнившийся с чуванцами. Он отлично знал чукотский и ламутский языки и немного говорил по-русски. Риккеу тоже вызвался итти с партией до Пятистенной.
Меньшиков предложил Легостаеву и Баклану решить самим — итти им на Колыму или возвратиться вместе с Фомой в Еропол. Рабочие решили возвратиться и занялись подготовкой к дороге. До Еропола предстояло пройти пешком по тундре свыше двухсот километров. С чуванцами договорились, что они с первыми заморозками, когда исчезнет мошка, перебросят лагерь экспедиции на реку Яблоновую, откуда можно будет начать движение вместе с чукчами.
Через несколько дней Фома и рабочие покинули лагерь. Чуванцы должны были притти с оленями не раньше чем через месяц. На это время Риккеу отпросился домой к своей семье.
ГЛАВА XI
Работа отряда Скляра подходила к концу. Омрелькот оказался славным парнем. Он вызвался проводить Игы с табуном к инпенекуильским чукчам. Таддлеевские чукчи были, по его словам, ближе, но Омрелькот не знал, как к ним сейчас можно пройти. Он хотел только предварительно сходить домой, чтобы отнести детям муки и риса, обещав вернуться не позже чем через два дня.
— Ждите, приду обязательно!
В ожидании его прихода часть оленей пристрелили на пищу. Туши сложили в яму, набитую льдом, сверху ее прикрыли хворостом, засыпали землей и выстроили шалаш. Палатки установили накрепко, в ожидании окончания распутицы. Между двумя радиомачтами протянули антенну; астро-радиопалатку поставили поодаль, чтобы можно было спокойно делать наблюдения и принимать сигналы. Собак привязали к кустам на снегу. Лагерь расположился на речной террасе, возвышающейся метров на 25 над неширокой поймой.
На севере, километрах в тридцати вверх по реке, виднелись предгорья Анадырского хребта, отроги которого вытянулись далеко к югу по западной стороне долины Канча: лана. По левому берегу от устья Таддлео к югу также тянулся невысокий кряж. Здесь было много простора, но в отношении геологических изысканий эта низина обещала мало, так как кругом расстилалось болото.
Предгорья приковывали к себе взор всех. Почему-то казалось, что именно там можно было встретить что-нибудь необычайно интересное.
Омрелькот, несмотря на обещания, не пришел. Может быть его не пустило половодье, а может быть — и сам хозяин, но только вместо него пришлось провожать Игы Ване.
Им предстояло нелегкое дело — искать по затопленной тундре неизвестных людей в незнакомых местах и, кроме того, гнать табун, готовый каждую минуту разбежаться.
Прошло три месяца со дня выхода партии с реки Белой. Скляр написал начальнику экспедиции письмо с информацией о проделанной работе и с просьбой в половине августа выслать вверх но Канчалану кавасаки для обследования низовьев реки с притоками Инпенекуил и Ирмекуил.
Добровольский и Первак должны были доставить это письмо на факторию.