— Через два дня ты выходишь за меня замуж, — повторил он. — Роберт Голлэтин имел свой шанс — и профукал его. Ему нет места в твоей жизни — в нашей жизни! — Уилл повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Кэрри пришлось ухватиться за угол стола, чтобы устоять на ногах. Ну и реакций! Никогда не напарывалась на такое чувство собственности, какое прочла только что в его глазах. Это поразило, но и... пожалуй, обнадежило. Он хочет ее — это она знала, он никогда и не держал это в секрете. Но сейчас... сейчас она стала свидетельницей чего-то большего. И от этого отчаянно забилось сердце и вспотели ладони.
Ей боязно определить словами свое открытие — это означало бы признать факт: причины, по которым она выходит замуж за Уилла, причины, по которым он женится на ней, вовсе не такие четко очерченные и простые, как она думала.
Следующие два дня расплылись для Кэрри в одно неясное пятно. Уилл забронировал в ближайших мотелях комнаты для всех членов семьи, избавив ее от забот о гостях. Она предложила тоже до свадьбы переехать в мотель. Но Уилл ничего не хотел слышать: этот дом скоро станет и ее домом. И кроме того, ее переезд нарушит ритм ухода за близнецами — такой аргумент произвел неотразимое действие.
Приехали Сэм и Брет с детьми. Обе семьи то приходили, то уходили, помогая Кэрри все подготовить, а она радовалась, что может контролировать некоторый хаос, вызванный их присутствием. Но вскоре обнаружила, что два крохотных обитателя дома — лакомая приманка для двух детей, уже делающих первые шаги: Нэнси и Брайан вознамерились играть с близнецами как с живыми куклами.
За день до свадьбы ей повезло вовремя увидеть, как трехлетний Брайан пытается поднести к окну Джейкоба — пусть полюбуется на машины, проезжающие по улице. Пришлось и Джейкоба и Ариану отнести в спальню Уилла, где они вместе с ней, расположившись на широкой постели, приходили в себя от внимания большой семьи.
Получив передышку и оставшись наедине с детьми, Кэрри лишний раз убедилась, что делает правильный поворот в своей жизни. Близнецы заметно подросли с того дня, как она сюда приехала, личики пополнели, похорошели, да и отношение к миру совершенствуется. Вот только колики эти проклятые — приступы стали реже, но все продолжаются... Кэрри повернулась на бок и, обняв обоих малышей, придвинула их ближе друг к другу — так им лучше. Она станет им теперь мамой и по закону и постарается всю жизнь добавлять что-то хорошее в каждый их день. А сейчас ей так отрадно разговаривать с ними и показывать забавную игрушку — она сжимается и очертаниями похожа на гиппопотама. Может быть, дети сумеют сфокусировать на ней глазенки... Но малыши не проявляли интереса и скоро задремали.
— Привет! — улыбнулась она вошедшему Уиллу.
После телефонного звонка Роберта они не оставались наедине, если не считать кормления в два часа ночи. Как обойдется он с ней, памятуя вчерашний эпизод? Но никаких следов гневного Уилла она не обнаружила — на лице его обычная приветливая улыбка. Правда, он что-то засмотрелся на ее обнаженные ноги (она в шортах) и полоску кожи на талии под свободной футболкой.
Кэрри избегала его взгляда — и так обдает жаром и судорогой сводит живот. Ей и страшно и приятно оттого, что она ясно видит — его влечет к ней. Сам он куда больше ей нравится, когда небезупречен, вот как в эту минуту, с взлохмаченными волосами. Это, верно, Нэнси, любимая племянница, оставила след, когда он ее поднимал и целовал. Галстук развязан, концы свисают на грудь — зачем он вообще его носит, ведь терпеть не может.
— Мои братья, обе невестки и обожаемые племянница и племянники опустошают там мой дом, а ты здесь лежишь и злоупотребляешь своим положением невесты, — поддразнил он Кэрри. — Постыдилась бы.
Кэрри повернулась и подперла рукой голову.
— О, я и стыжусь, так стыжусь! — улыбаясь, заверила она. — Как только перестану лентяйничать — помчусь туда, помогу докончить разгром.
— По-моему, у тебя нет ни малейшего уважения к моей собственности.
— Этого нет.
Уилл достал из кармана рубашки блокнотик и ручку и что-то записал.
— Что ты пишешь, Уилл?
— Заметку для памяти. Как только вернемся из Миртл-Бич, перепишу дом на твое имя.
— Уилл! Зачем это?
Он бросил на крышку комода блокнотик — тот лег рядом с коробкой малышовых салфеток.
— Это мой дом, что хочу с ним, то и делаю.
— А если наш брак... — она подбирала выражение, — окажется неудачным?! Так что же, у меня будет дом, а у тебя...
— Наш брак обязательно будет удачным и никогда не рухнет! — твердо объявил он. — Мне казалось, ты уже это поняла. — Он подошел и похлопал ее по бедру — мол, подвинься, и я сяду. Кэрри откатилась подальше, и он устроился рядом с ней. — Не для того я много лет старался, чтобы он рухнул. Возникнут проблемы — будем решать.
— То есть как это «старался», ты о чем, Уилл?
— А о том, что женитьбу планировал заранее, задолго, — ровным тоном объяснил он. — Это нелегко ко мне пришло. На Лени я женился, зная, что брак долго не продлится — увы, она умирала. — Осторожно, чтобы не потревожить малышей, он положил руку на подушку рядом с головой Кэрри. — Не делай ошибки, Кэрри Дайэн Маккой, — брак тебе предстоит постоянный.
— Ви-ижу... — Кэрри облизала губы.
— Ведь ты не ждешь, что мы заключим соглашение на случай развода? Поверь, в нем нет необходимости — никогда этого не произойдет. Пока я жив — я твой муж, единственный и неповторимый.
— Ты очень уверен в себе. — Кэрри не сумела скрыть легкую дрожь в голосе.
— И хочу, чтобы ты тоже была уверена.
Кэрри посмотрела в его серьезные глаза — и прочла в них железное обещание мужчины. Сначала робко, а потом все настойчивее она, чуть приподнявшись, схватила концы галстука и притягивала Уилла к себе, пока он не оказался на одном уровне с ней.
— Не была бы в тебе уверена, Уилл, меня бы здесь не было. — Она еще чуть-чуть поднялась и поцеловала его в губы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Уилл на мгновение будто остолбенел — ни разу прежде она не проявляла инициативы, не побуждала его к каким-либо интимным отношениям. Опомнившись, он горячо притянул ее к себе и поцеловал в ответ. Каждую секунду, целуя его, Кэрри чувствовала, как все полнее открывается, душой и телом, будущему мужу. Пусть бы он чаще обнимал ее и целовал — тем лучше она его узнает. После звонка Роберта ей особенно важно, чтобы он знал, как она относится к нему, Уиллу.
— Только так мы понимаем друг друга! — наконец выдохнула она, чуть откинувшись назад.
— О, я соглашаюсь с этим. — Потемневшие серые глаза спокойно смотрели на нее.
— Значит, я смело могу верить, что ты не оставишь меня у алтаря? — прокашлявшись и чуть задыхаясь, проговорила Кэрри.
— Еще бы. — Уилл встал. — Тем более что алтарь поместится прямо в моей гостиной. Вроде не похоже, что я забуду туда явиться. — Он взял ее за руку, поставил на пол и еще раз быстро поцеловал. — Уж такого дурака не сваляю, как Роберт Голлэтин.
Именно в этот момент Кэрри поняла, что она любит его. Он обладает всеми качествами, которые она мечтала видеть в муже, в мужчине. Она любит — это теперь несомненно. Но он, как он относится к ней? Стоит ли рассказать ему о своем чувстве, поверит ли он? Ведь всего месяц назад она полагала, что любит Роберта... Потрясенная своим открытием, Кэрри бессильно склонила голову ему на грудь. Его руки мягко подхватили ее, словно укладывая в колыбель, — он неверно истолковал ее внезапную слабость.
— Кэрри, не волнуйся, Кэрри! Все будет прекрасно.
— Я знаю, Уилл. — Она подняла голову, посмотрела на него, но почти ничего не видела: глаза заволокло нежданными слезами.
Уилл чуть нахмурился — казалось, он собирается еще что-то сказать. Но она отступила, задержала дыхание, сглотнула, чтобы скрыть слезы. Руки Уилла упали, несколько раз сжались в кулаки и снова раскрылись. Он обошел ее, поднял обоих малышей и протянул ей Джейкоба.
— Моя мать и сестры только что звонили из мотеля: едут сюда, жаждут познакомиться с этой парочкой. Чувствуешь ты себя готовой принять так много Кэлхаунов?