Полчаса спустя Элен провела своих гостей в зал, оформленный в стиле позднего Рима, но с элементами варварской роскоши, свойственной эпохе Каролингов.
Высокое окно по случаю жаркой погоды было приоткрыто, и разноцветные стекла отбрасывали мягкие отсветы на мраморные плиты пола.
Для сидения здесь использовались низкие широкие скамьи, покрытые меховыми покрывалами и заваленные бархатными подушками разных цветов и размеров.
Выложенный бледно-желтым ониксом очаг поражал своими размерами. Видимо, в прежние времена в таких очагах зажаривали целиком вепрей и косуль.
Вся мебель была светлого дерева, инкрустирована золотом и украшена искусной резьбой.
Но главное, ради чего они пришли сюда — картина в золочёной раме, занимавшая почти половину стены, выглядела действительно так, будто попала сюда из более поздней эпохи.
Но от этого она не становилась менее прекрасной. Саймон и Джейн на несколько минут замерли и, разглядывая ее, не произносили ни слова.
Портрет изображал двух молодых дам, стоявших рука об руку, в нарядах давно ушедших времен, и трудно было сказать, которая из них красивее.
Одна была блондинкой, из тех, к чьим ногам мужчины с древних времён до наших дней были готовы складывать свои сердца и состояния.
Чуть приподнятые к вискам яркие голубые глаза придавали ей сходство с русалкой, которое ещё усиливалось благодаря дерзкой, дразнящей улыбке. Платье ее было цвета небесной лазури, расшитое золотом, с навесными рукавами до пола. Художник отобразил все, даже мельчайшие детали ее костюма, не забыв и башмачки — подлинное произведение искусства из бархата, золота и жемчужин.
Вторая девушка была красива по-иному. Она напоминала юную доверчивую лань. Золотисто-каштановая масса волос, казалось, была тяжеловата для ее воздушной фигурки. Лицо — в форме сердечка, черные брови красиво изогнуты. Особенно же хороши были ее глаза — карие, огромные, в пол-лица. Нежные яркие губы улыбались мечтательно и немного печально. Одета она была в лиловое платье, с вышитыми по подолу и рукавам золотыми и серебряными цветами.
Художник был подлинным волшебником, сумевшим изобразить не просто внешнюю оболочку, но и душу.
Казалось, вот-вот дрогнут уста и раздастся голос прекрасной блондинки, а нежная шатенка ответит ей.
— Какое чудо, леди Элен! — проговорила наконец Джейн. — Кто же эти дамы?
— Блондинка в платье цвета лазури — это Диана, прозванная Бретонкой. Она была дочерью барона Роже. Да, именно барона, ведь графский титул наши предки получили только двести лет спустя. Как я уже упоминала, замок в его нынешнем виде существует с середины шестнадцатого столетия и подвергался с тех пор лишь небольшим изменениям. Но до этого он существенно перестраивался дважды — в двенадцатом и четырнадцатом веках.
Так вот, Диана-Бретонка некоторое время помогала своему брату в управлении замком. До тех пор, пока не вышла замуж и отбыла вместе с супругом.
— Помнится, в той статье были расписаны самые невероятные подробности жизни этой леди, — сказал Саймон. — Ее руку и сердце оспаривали несколько знатнейших лордов и, помнится, Диане приписывали как минимум три брака, участие в сражениях, путешествия в дальние страны и даже…
— Я понял, о чем речь, — сказал Шарль-Анри. — По мнению автора, у Дианы не было одной ноги!
— Но ведь это неправда? — испуганно проговорила Джейн.
— Дело в том, мисс Джейн, что Бретонка и впрямь была обучена искусству боя, — произнесла графиня. — И во время осады викингами крепости Шартр она, по примеру воинов-мужчин, велела приковать себя за ногу цепью к городским воротам… И от этого серьезно пострадала.
— Но для чего она подвергла себя такой опасности? — поразилась Джейн.
— Чтобы не отступить! Таковы были обычаи в ее время. Впрочем, чтобы понять это, нужно узнать всю историю более подробно, и не только о судьбе Дианы, но и некоторых других людей.
— И вы расскажете нам об этом?
— Да, непременно. И начать стоит с юной дамы, которую вы видите на портрете рядом с Бретонкой. Ее имя Иоланда. Она была врачевательницей. И, как это часто случалось в Средние века, ее глубокие познания и помощь людям вызывали не только благодарность, но и суеверный страх, и ненависть, и даже обвинения в ереси и колдовстве. По злому навету Иоланда подверглась самым жестоким гонениям, даже была вынуждена скрываться.
— Разве у нее не было возлюбленного рыцаря, который защитил бы ее?
— Бесспорно, был. Но злость и клевета порой наносят тяжкие раны и могучим рыцарям тоже, уж поверьте мне, мисс. И залечивать эти раны приходится долго!
— Автор статьи утверждал, что Иоланда тоже была в осажденном Шартре, — проговорила Джейн.
— Вот это как раз подтверждается хрониками тех лет. К тому же, капеллан замка вел свои собственные записи, и из них явствует, что Иоланда точно там побывала.
— Но ведь вся эта история имела счастливый конец? — взволнованно проговорила Джейн. — Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю!
— Я расскажу вам об этом, — улыбнулась графиня.
- Но что же с портретом, мадам Элен? - напомнил Саймон.