Графиня прошлась по залу и остановилась у открытого окна. Солнце осветило ее высокую фигуру в дымчато-сером шелковом платье, и Саймон отчётливо увидел, как она похожа на белокурую воительницу, отделенную от утонченной выпускницы Сорбонны целым тысячелетием!
Но если родовое сходство так заметно, то портрет должен был быть написан всё-таки с натуры! Как же такое могло быть?
Словно прочитав в его глазах немой вопрос, Элен попросила Шарля-Анри приступить к рассказу.
- Этот портрет, как верно подметил наш гость, относится к шестнадцатому столетию, - начал молодой аристократ. - Он вышел из-под кисти Аньоло Бронзино, уже тогда знаменитого итальянского живописца. Как известно, то были времена расцвета творчества многих художников, которых ныне люди по праву зовут гениями. По примеру Франциска Первого, этого коронованного мецената и утонченного ценителя искусств, многие вельможи Франции приглашали живописцев и ваятелей из Италии, чтобы украсить свои жилища. Не стал исключением и граф Шарль де Линкc, живший здесь в ту эпоху.
По его просьбе Бронзино прибыл в замок, дабы написать портреты хозяина, его супруги и детей. И он великолепно выполнил этот заказ, однако яркая творческая натура итальянца требовала свежих и самых сильных впечатлений. И потому, услышав от графа рассказ о его далёких предках, он не мог думать уже ни о чем ином. Бронзино возмечтал создать портрет двух красавиц, чьи непростые, полные удивительных и трагических событий судьбы навеки связаны с этим местом. На взгляд непосвящённого человека, сделать это было бы не так уж сложно. Ведь в библиотеке замка хранились древние фолианты, и среди них - записи капеллана тех далёких лет, и даже самого хозяина замка, сира Рауля, который был не только храбрецом, но и образованным человеком, к тому же, очень любившим их обеих.
Священник и барон оставили подробные описания внешности и даже нарядов этих женщин, удалось обнаружить и переписку, в которой прекрасная Диана подробно рассказывает о своем свадебном платье.
Но Бронзино создавал сотни эскизов и безжалостно сжигал, не видя в них того, что так желал увидеть!
Говорят, он подолгу бродил в окрестностях замка, почти перестал есть, не мог спать и едва не заболел.
Но однажды поздно вечером, прямо на берегу реки, живописца все же сморил сон, и вот тогда, в этом сне, ему привиделись две красавицы, чьи образы он тщетно пытался воспроизвести.
Прекрасные девы не произнесли ни слова, но художник понял, кто они и для чего явились ему.
Рано утром он бросил в огонь все эскизы, которые еще не успел уничтожить, и сразу же взялся за создание вот этого шедевра!
С тех пор картина висит в замке, на этом самом месте, и покидала его лишь один раз.
Это было в 1793 году, когда санкюлоты явились громить имение. Они поубивали сразу или отволокли на гильотину многих, кто попался им в руки, а также с варварской жестокостью рубили, разбивали и жгли ценнейшие произведения искусства. Но эта картина уцелела!
По легенде, один из предводителей, ещё молодой и получивший кое-какое образование, замер перед портретом, не в силах сделать хоть шаг в сторону, хотя возле его головы свистели пули. А потом портрет долгое время был спрятан в его доме, ибо юный якобинец воспылал страстью к изображённой на холсте Диане! Ни одного вечера не мог он провести, не полюбовавшись ею хоть несколько минут, даже говорил с нею, за что его сочли помешанным. Может, это так и было, не нам судить!
Но через год его по доносу обвинили в чрезмерной мягкости и потворству аристократам, и голова несчастного после формального суда скатилась с гильотины. Последними его словами было: "Диана, я иду".
Портрет же потом нашелся и был возвращен на свое законное место.
Сейчас во всех каталогах он называется "Диана и Иоланда", но мы в семье называем его по-другому - "Рысь и Горностай". Ведь Рысью называли Диану, это было прозвище всех воинов нашего рода. А Горностай - это Иоланда, хрупкая, но не менее отважная.
И мы непременно расскажем вам о них!