Пока брат храпел и пускал слюни, теряя сознание в забытьи, я отряхнул грязное кресло напротив и сел.
Несколько раз мне удавалось задремать, но, когда Нейт шевелился, я резко открывал глаза.
К тому времени, когда солнце выползло из дремоты и выжгло последние остатки мрака, я ощущал себя смертельно уставшим, а брат не подавал никаких признаков пробуждения.
Мои мысли блуждали между тем, что я прочел в интернете об алкоголизме и зависимости, и беспокойством о том, что Флинн не ответит мне на сообщения, которые я отправил в ответ.
Мне казалось, что он уже в Лос-Анджелесе, и я не мог отделаться от мысли, что расстояние между нами растет с каждой секундой, и под этим я подразумевал не только разделяющие нас мили.
В шесть утра по британскому времени я вышел на улицу — солнце уже палило во всю — и позвонил в кофейню, расположенную в нескольких улицах от нашего дома.
Сказал, что удвою сумму чаевых, если курьер пообещает остаться на пороге и стучать до тех пор, Флинн не откроет дверь, а затем решил добавить дополнительный денежный стимул, если тот, кто доставит заказ, передаст его Флинну еще горячим.
Удовлетворенный тем, что курьер выполнит мою просьбу, я вернулся на виллу и снова занял место возле Нейта.
И уже наполовину дремлю, когда в моей руке раздается жужжание телефона.
Я ожидаю, что это окажется Джейк, Лиам или Джош. Мое сердце не позволяет мне надеяться, что это звонок от Флинна, и когда на экране высвечивается его имя, я бросаю быстрый взгляд на коматозное тело брата и выхожу с телефоном на кухню.
— Привет, детка. Я так рад слышать твой голос, — у меня не получается сдержать облегчение в голосе.
— Спасибо за завтрак, — тихо отвечает Флинн, и я слышу в его голосе искренность.
Он не ведет себя замкнуто и не собирается отгораживаться от меня, как в Лос-Анджелесе. Осознав это, я ощущаю, как в груди что-то резко сжимается.
Затем улыбаюсь, и вместе со словами у меня вырывается зевок.
— Я знал, что ты не поешь, пока не приедешь к Джейку.
Тон Флинна становится серьезным.
— Уверен, ты тоже ничего не ел. Обязательно поешь. От тебя не будет никакого толку, если не позаботишься о себе.
И он совершенно прав. Я ничего не ел с тех пор, как перекусил в самолете энергетическим батончиком и пакетиком чипсов.
— Я приготовлю что-нибудь для нас с братом, как только смогу найти еду. Даже карманы бездомного полнее, чем холодильник Нейта.
— Все настолько плохо?
— Ну, я конечно кое-чему научился у мамы, но даже мне не под силу превратить водку или виски в яичницу с беконом.
Флинн слегка смеется, но потом обрывает себя.
— Нейт, должно быть, в ужасном состоянии, раз ты так легко это признаешь. Может, стоит попросить кого-нибудь к вам приехать? Жаль, что это буду не я. Мне бы очень хотелось помочь тебе. Надеюсь, ты это знаешь.
— Знаю, детка. Но я рад, что тебя здесь нет.
Линия замолкает.
— Я не это имел в виду, — быстро продолжаю я. — Я о том, что здесь настоящий бардак, учитывая состояние Нейта. Чем меньшее количество людей увидит, что здесь творится, тем лучше. Кроме того, брат возненавидел бы себя еще больше, если бы все увидели его таким.
— Я понял, что ты имел в виду, — тихо произносит Флинн. — Просто не отгораживайся от меня, даже если меня нет рядом. Скоро придется вернуться в Лос-Анджелес, но ты должен помнить, что я на расстоянии телефонного звонка.
— Серьезно вернешься обратно? Мне казалось, ты решил разорвать контракт. Ты в курсе, что тебе необязательно возвращаться?
— Думаю, мне это необходимо, — признается Флинн. — Если новый режиссер окажется козлом, я смирюсь и просто буду делать свою работу. Хуже Микеля никого быть не может. К тому же, если у меня получится закончить эту роль, я не буду чувствовать себя неудачником. И если уж решу бросить актерское мастерство, то сделаю это после того, как закончу с фильмом. По крайней мере, так я хотя бы не буду выглядеть тряпкой.
— Ты не неудачник и не тряпка. Иногда ради собственного самосохранения приходится уходить от тех, кто тянет тебя вниз. Ничто из твоих действий не навевает мыслей о неудаче. Наоборот, если размышлять логически, ты поступаешь очень умно.
Флинн тяжело вздыхает, и мне хочется, чтобы наш разговор развивался в более легкой манере.
— Давай уедем куда-нибудь после того, как все закончится? — предлагает он с некоторой неуверенностью в голосе.
— С удовольствием, — тихо отвечаю я. — Мне бы очень этого хотелось.
— Мне тоже, — тихо произносит Флинн. — Понятия не имею, чем займусь после того, как закончу съемки фильма, но точно знаю, что хочу провести это время с тобой.
Закрываю глаза и признаюсь:
— Я желаю этого больше всего на свете.
— Так, значит, это свидание? — выдает он подбадривающим тоном. — Ты и я где-нибудь в тропиках, где одежда совсем необязательна.
Я улыбаюсь и уже собираюсь сказать что-то о непристойности на публике, однако останавливаюсь, когда слышу стон из другой комнаты.
— Кажется, Нейт приходит в себя. Прости, детка…
Я не успеваю закончить предложение, потому что Флинн меня останавливает:
— Все нормально, Айз. Мне тоже пора. Нужно сходить в душ, а затем ехать к Джейку. Наберу тебя позже, как только узнаю информацию о рейсе.
— Буду ждать.
От меня не ускользает двойной смысл своих слов. Я буду ждать его звонка, пусть и чувствую себя плохо от того, что не могу поддержать своего мужчину.
— Я люблю тебя, Айз. Может, я и улетаю обратно, но мне не терпится вернуться.
— Знаю, детка. Время сейчас отстой, да?
— Ага, — невесело смеется Флинн. — Та еще боль в яйцах.
Мы прощаемся, затем я кладу телефон в карман и делаю глубокий вдох. Потом наполняю самый чистый стакан, какой только могу найти, льдом и холодной водой, и возвращаюсь в гостиную, чтобы проверить, готов ли, наконец, к разговору мой брат.
Когда вхожу в комнату, Нейт едва держится на ногах. Он согнулся, упершись локтями в колени и обхватив голову руками, и если бы не его тяжелое дыхание, можно было бы подумать, что брат снова потерял сознание.
— Вот, — подхожу я к нему и протягиваю стакан. — Выпей. Схожу, возьму из сумки парацетамол. От головной боли он наверняка не избавит, но хотя бы немного ее облегчит.
Нейт поднимает голову, показывая осунувшееся лицо и запавшие красные глаза, а затем берет предложенный стакан, оказываясь смотреть мне в лицо.
— Насчет таблеток не парься, — хрипло бормочет брат. — Мне нужно что-то покрепче, чем парацетамол.
Во мне закипает ярость, но я пытаюсь ее сдержать. Поворачиваюсь, чтобы найти свою сумку у подножия лестницы, там, где я ее и оставил. Затем роюсь в боковом кармане, достаю блистер таблеток, кладу две на ладонь и шагаю обратно в гостиную.
— Что ж, пора тебе отказаться от чего-нибудь покрепче. Потому что это все, что ты получишь, — я протягиваю брату таблетки, но он даже не поднимает головы. — Прими чертовы таблетки, Нейт, — требую я хриплым от волнения голосом. Брат по-прежнему не двигается. — Учитывая твое состояние, я мог бы прижать тебя к полу и засунуть их тебе в глотку, даже не вспотев. Выпей. Блядские. Таблетки, — я трясу рукой перед лицом Нейта, а затем наклоняюсь, чтобы схватить его руку, раскрыть ладонь и бросить в нее две таблетки.