Осознав свое решение, я открываю браузер и заказываю билет на самолет.
Послезавтра я все исправлю. Даже если Флинн будет сопротивляться, я сделаю все, чтобы его вернуть, потому что наши отношения того стоят.
Потому что, благодаря Флинну, я узнал, что такое настоящая любовь.
Глава 3
Флинн
— Ради всего святого, что есть в этом блядском мире, ты можешь привести в порядок свои сраные реплики? — кричит Микель на всю съёмочную площадку. — Финн, все, что тебе нужно сделать, это трахнуть ее сзади и одновременно придушить. Начни стонать так, как будто ты реально имеешь бабу. А прямо сейчас твои стоны похожи на вопли какой-то сучки.
— Его зовут Флинн, — слышу я шепот Дина, первого помощника режиссера, обращенный к Микелю, прямо перед тем, как начинает шипеть Джессика — оттого, что я сильно сжал ее обнаженные бедра.
— Прости, пожалуйста, — тихо бормочу я, разжимая пальцы всего на несколько секунд, прежде чем снова рефлекторно сжать из-за очередного недовольства Микеля.
— Финн, Флинн, без разницы, блядь. Мне плевать, даже если его зовут Квим. Этот идиот ни хрена не умеет играть, и я хочу, чтобы он убрался с моей съемочной площадки. Сейчас же!
Джессика вырывается из моей хватки, переворачивается и трет места, которые теперь покрыты красными отметинами от моих пальцев. Телесная накладка на ее промежности трется о такую же на моем теле — секс в кино должен выглядеть реальным — и мне приходится встать на колени, чтобы разорвать наш контакт.
— Микель просто придурок. Не обращай на него внимания, — смело заявляет Джессика, даже не утруждая себя тем, чтобы сделать тон тише. — И он прекрасно знает, как тебя зовут, — девушка свирепо смотрит на Микеля, одновременно повышая голос. — Наш режиссер просто озлобленный мудак с крошечным членом, который любит вымещать свою злобу на других.
— Какого хрена ты только что сказала про мой член?! — кричит Микель, прежде чем броситься через всю площадку, опрокинув при этом стул.
Следом за ним бегут два его помощника.
— Давайте сделаем перерыв, — предлагает Дин, первый помощник.
— Точно, — соглашается второй помощник, Джек, и кладет руку на плечо режиссера, пытаясь того остановить. — Перерыв пойдет нам всем на пользу. Сегодня был тяжелый день.
— Убери от меня свою мерзкую руку! — рычит Микель, яростно вырываясь из объятий Джека, и то, что происходит дальше, больше похоже на момент из фильма — ты никак не можешь повлиять на сюжет, так что тебе остается только смотреть.
В порыве гнева, стряхивая с себя руку второго помощника, Микель теряет равновесие, неловко спотыкается, затем пытается удержаться на ногах, но запинается о моток кабеля, который оставил техник всего за несколько мгновений до того, как мы начали снимать постельную сцену. Мужчина пытался пристроить его куда-нибудь еще, но Микель рявкнул: «Хватит торчать на моей съемочной площадке. Убирайся нахуй обратно в ту дыру, из которой ты вылез».
В итоге техник бросил катушку с кабелем там, где стоял, вдобавок пнув ее ногой, и ретировался до того, как Микель успел его уволить. Именно так режиссёр поступил с его предшественником всего пару дней назад.
Никто из команды не произносит и звука, наблюдая за драматическим падением Микеля, словно в замедленной съемке, и уже заранее предполагая, какие угрозы услышит в свой адрес, как только режиссер поднимется на ноги.
Вот только он не встает обратно.
Целую вечность никто из нас и бровью не ведет.
В прочем, как и наш режиссёр.
— Блядь, — нарушая тишину, бормочет первый помощник, Дин, и спешит к распростертому на полу телу Микеля. Он кладет пальцы на пульсирующую точку на шее режиссера, прежде чем крикнуть: — Кто-нибудь, вызовите скорую. У него пульс слабый, — парень оглядывается через плечо на Джека и в отчаянии добавляет: — Помоги мне перевернуть его.
Больше на съемочной площадке не шевелится никто. Даже ради того, чтобы набрать номер скорой. Однако, когда Микеля переворачивают на бок, и все мы замечаем лужу крови на полу под его головой, слышится коллективный вздох, и все резко начинают двигаться.
Один звонит в скорую помощь, другой бросается на поиски ближайшего медперсонала, а еще несколько человек подходят поближе к распростертому телу, чтобы получше его рассмотреть, однако никто из них не шевелит и пальцем, чтобы помочь ассистентам, которые суетятся вокруг Микеля.
Я даже замечаю, что некоторые из команды вытащили телефоны из задних карманов и пытаются сделать фото, чтобы продать их таблоидам — хотя это противоречит условиям контракта, а мобильные телефоны на съемочной площадке строго запрещены.
Джессика — все еще полностью обнаженная, за исключением накладки в паху — грациозно соскальзывает с кровати, потягивается со скучающим вздохом и объявляет:
— Пойду, приму душ. Если кому-то понадоблюсь, то я у себя в трейлере.
— А как насчет... — я указываю на Микеля, лежащего на полу, — Не хочешь узнать, все ли с ним в порядке?
Девушка пожимает плечами.
— Милый, боюсь, у меня не хватит эпитетов, чтобы описать, насколько мне плевать на Микеля. Уже ясно, что съемок не будет, так какой смысл торчать здесь? Смотреть, как врачи загружают этого мудака в машину скорой помощи? Хотя... Было бы забавно, если бы кто-нибудь снял этот момент на видео, — на прелестных губах Джессики играет хитрая улыбка. — Однако, этим человеком буду не я. Предпочитаю вернуться в свой гостиничный номер и получить массаж вместе с хорошим трахом от фитнес-инструктора отеля.
— Инструктор по фитнесу делает массаж?
— Мне делает, — а затем Джессика уходит, слегка махнув мне рукой и лукаво подмигивая.
Я встаю с кровати и начинаю спорить с самим собой, пока следую примеру девушки. Мне хочется вести себя, как Джессика, и не думать о мужчине, который за последние несколько недель превратил мою жизнь в ад. Но мои моральные устои таковы, что я должен проверить, не нужна ли ассистентам помощь. А потом сразу же уйду.
«Забудь про Микеля. Позвони Айзеку и извинись перед ним», шепчет мой разум.
По правде говоря, он не перестает требовать исправить ошибку с того самого дня, как я повесил трубку. Но я не могу... Пока что. Я облажался, но также осознаю, что нахожусь не в лучшем месте, чтобы все исправить. Мой рациональный ум предупреждает меня о том, что своим молчанием я рискую отношениями, и все же у меня не получается найти верные слова. Каждый текст, который я сочиняю, каждый телефонный разговор, который проигрываю в своей голове, кажется мне бессмысленным. Я задолжал Айзеку гораздо больше.
Схватив простыню с кровати, так как ассистент слишком занят, делая скрытые снимки Микеля, и не замечает, что мне нужен халат, я несколько раз оборачиваю ее вокруг талии и направляюсь к растущей толпе людей, окружающих трех мужчин на полу — один из которых все еще без сознания.