Клубы пыли, вспухавшие за деревьями, показывали, что кто-то свернул с шоссе и направляется к базе. Обычно так ездили только свои. Появился новенький «Москвич», мотающийся на неровностях дороги. Лица сидевших в машине повернулись в сторону тренировочного поля.
Возле изгороди из кустарника «Москвич» остановился, его догнал и накрыл густой султан пыли.
Мотая головой, отплевываясь, из машины вылез Звонарев. Затем Скачков увидел Клавдию и встревожился: дома что-нибудь? Но он звонил перед самой тренировкой и разговаривал с Софьей Казимировной!
Нет, дома было все в порядке. Клавдия приехала, чтобы напомнить о вчерашнем уговоре.
— Забыл? Да просмотр же! Геш, ну что ты в самом деле? Не девица, нельзя же быть таким забывчивым.
У него и в самом деле совершенно вылетело из головы. Кому же теперь звонить, кого найдешь на месте?
— Ну вот, видели? — Клавдия обернулась к Звонаревым. — Что и требовалось доказать.
Опять этот вид мученицы!
— Придумаем что-нибудь, — проворчал Скачков.
— Вадим говорит, к тебе хорошо относятся в редакции, — подсказала Клавдия. — И один человек, который все время пишет о футболе…
«Брагин! — догадался Скачков. — Ну конечно же!»
— Кстати, Геш, — тактично вмешался Звонарев, — Брагин просил передать, чтобы ты как-нибудь возник в редакции.
В компании Звонаревых такие словесные выкрутасы в ходу: не просто «зашел», а — «возник» или еще лучше — «нарисовался».
Зачем он понадобился в редакции? Матвей Матвеич рассказал, что после матча с «Торпедо» журналист намеревался «возникнуть» в раздевалке, но, послушав у двери, передумал. Не исключено, что комовская возня дошла и до Брагина. Но при чем тут Скачков?
«Поехать, в самом деле, что ли? До ужина успею».
Он обернулся. Построившись гуськом за Арефьичем, ребята потрусили к базе — последняя пробежка. Матвей Матвеич волок огромную сетку с мячами.
— Пошли тогда! Машину здесь оставите?
— Господи, Геш… — Клавдия только сейчас разглядела, что Скачкова словно кто облил с головы. — На тебе что, кирпичи возили?
— Да так… — Скачков чувствовал, как тянет на лице подсыхающую кожу.
— Представляю, сколько на вас на всех сейчас грязи!
Звонарев смотрел на него с улыбкой мужской солидарности.
— Что, Геш, и так вот каждый день?
— Да ну! — чистосердечно запротестовал Скачков. — Когда игра, тренировок не бывает. Так, легкая разминка. Даже без мяча.
Клавдия еще раз оглядела его с головы до ног. Ее разочаровал ответ Скачкова. Нет, чтобы создать легкое, дружеское настроение праздничного вечера, а он…
— Перестань, пожалуйста, чухаться! — пристыдила она, заметив, что Скачков то и дело тянется и мнет колено.
Пока они препирались, Валерия одна сидела в машине и прозрачными неподвижными зрачками настойчиво впитывала мелкие подробности рабочих буден команды: убегающую цепочку футболистов, тренера, остановившегося у ворот на поле и хозяйски покачавшего штангу, освещенные закатным светом крыши домиков, каждый обитатель которых являлся городской знаменитостью. Договорились, что все вместе они станут ждать Скачкова в машине.
После горячего обильного душа, крепко растеревшись жестким полотенцем, Скачков с удовольствием переодевался у себя в комнате и насвистывал. Отдыхающее тело блаженствовало в тщательно отглаженном белье. Это у него было заведено издавна, — после маяты на поле, после пота и грязи понежиться, побаловать себя душистым, заранее приготовленным бельем. Праздник тела!
Легкие брюки, светлый пуловер поверх рубашки, мягкая удобная обувь, — Скачков сбежал с крылечка как именинник.
Праздничное настроение передалось и Клавдии. Вместе они поместились на заднем сиденье, она прижалась к его руке и затихла.
Управляя машиной, Звонарев иногда посматривал на них в зеркальце.
Вечерний ветерок приятно холодил лицо и шею.
Вполоборота, не переставая следить за дорогой, Звонарев сказал:
— В городе треп идет, будто не состоится ваша Вена? В управлении у нас болтают.
— Нет. Двадцатого вылетаем.
Сомневаться теперь не приходилось — Брагин потому и захотел с ним говорить. Убогое положение «Локомотива» в таблице розыгрыша журналист связывал именно с частой сменой тренеров. Нынешней весной в Батуми, где «Локомотив» проводил тренировочный сбор, он смотрел несколько контрольных матчей, и однажды, после игры с московскими динамовцами в Леселидзе, они вместе возвращались в электричке и разговорились. Сам журналист никаким спортом не занимался, но любил футбол и был ему предан. Почему именно футбол?