Собирая и подравнивая страницы, он попросил:
— Мне тут кое-что уточнить надо. Хотел к Степанычу, да из него, сам знаешь, слова клещами тянешь… Ты как — никуда не торопишься?
Хорошенькое дело — не торопишься! Спохватившись, Скачков представил, как закипает Клавдия в машине и поминутно вздергивает рукав над часиками. Звонарев с Валерией, конечно, терпеливо успокаивают ее…
— Да в общем-то… — замялся он. — Я в общем-то… это самое… по делу заскочил.
— Это же пара пустяков! — воскликнул Брагин, узнав, что привело Скачкова в редакцию. — И правильно сделал. Идем, я познакомлю тебя с редактором. Болельщик и персонально твой поклонник. Пошли, пошли, сейчас мы все устроим.
В редакторском кабинете за обширным, заваленным бумагами столом, сидел человек в рубашке с закатанными рукавами и, свесив волосы, увлеченно писал. Пиджак висел на спинке стула. Подняв голову на вошедших, редактор удивленно отвалился на спинку стула.
— Ну, знаете… — проговорил он, снимая очки. — Тронут. Здравствуйте и садитесь. Садитесь, пожалуйста. Вот сюда. Сергей Александрович, может быть, нам кофе организовать? Ведь вам можно кофе? — обратился он к Скачкову.
Не присаживаясь, Брагин объявил, что сейчас не до кофе.
Редактор заставил обоих опуститься на стулья. — Я вам должен кое-что показать.
Приподняв со стола несколько бумаг, он стал что-то отыскивать на свежем оттиске газетной полосы. Брагин, привстав, смотрел что он там такое ищет.
— Вот! В «Советском спорте» дискутируется вопрос о запрещении переходов, то есть кочевании хулиганов из команды в команду. Выгонят в одной, берут в другую. Забывают, что на спортсменов смотрят с трибун, по телевидению и — учатся. Да, учатся, берут пример. Спортсмен должен воспитывать трибуны… Вот, перепечатываем, даем в номер.
Скачков представил, что сейчас происходит в ожидающей его машине, и завозился. Брагин незаметно надавил ему на колено.
— И еще… — бормотал редактор, быстро просматривая оттиск. — Вы же в Вену летите? Я еще думал… Это должно вас заинтересовать…
Найти ему не удалось: Брагин стремительно вскочил, вместе с ним поднялся и Скачков. Редактор отложил полосу и вышел из-за стола.
— Мне представляется, — говорил он Скачкову, двигаясь вместе с ним к двери, — у вашего тренера крепкая рука и настоящий характер. Таких, как Комов, вообще нельзя допускать на поле. Вы только подумайте, сломал! И кого? Полетаева! А кого теперь вместо него ставить в сборную? Отборочные игры на носу. Мы можем проиграть даже в группе. Не хватит ли позора? С самого Мельбурна не можем пробиться в финальную пульку. Это после медалей-то! — Он внушительно поднял палец. — После зо-ло-та!
Горячность его забавляла Брагина и он, берясь за ручку двери, снисходительно напомнил:
— А кубок в Париже? А четвертое место в Лондоне?
И распахнул дверь.
— Да, да! — загорелся редактор и, отстранив Брагина, снова захлопнул дверь. — Все это — да! Но — Мельбурн! Когда же мы снова поднимемся на первую ступеньку? На пер-вую!
Нескладный, с бледными худосочными руками, он уставился на своих собеседников.
Журналист нашел момент подходящий и спокойно спросил: собирается ли он сегодня пойти на просмотр?
— Какой просмотр! — ужаснулся редактор и бросился к столу. — У меня еще передовая не готова.
— Тогда вашими местами мы распорядимся по-своему, — заявил Брагин и вывел Скачкова из кабинета. — Вот тебе мой пропуск — держи. Я немного задержусь. Вы ведь вдвоем идете?
— В общем-то, да… Она там, в машине.
— Как — в машине? — удивился журналист. — Здесь, возле редакции? Что же ты молчал, растяпа? А мы… Это моя вина, я тебя заговорил. Пошли, надо извиниться, — неудобно.
Обходительный Брагин очаровал Клавдию. Опоздание Скачкова было прощено, забыто.
— Ах, Геша!.. — вздохнула она, снова забирая его руку.
Покуда журналист любезно рассыпался перед Клавдией, Звонарев сумел вставить, что читал статью о грубости на футбольном поле и совершенно согласен с автором: хулиганам не место в спорте. На похвалу Брагин отозвался сдержанным поклоном. Скачков, пока ехали от редакции, припомнил, когда Клавдия прямо с базы затащила его в гости, Звонарев кипел, доказывая, что без Комова команду ждет в Вене сокрушительный разгром.
— О чем задумался, Геш? — шепотом спросила Клавдия, глядя ему в лицо.
— Так… — Скачков поморщился.
— Шепчетесь? — Звонарев обернулся, блеснул глазами. — Я что хотел спросить, Геш. Как ты считаешь, можно упереться всей командой и не пропустить ни одного мяча?