Он улыбнулся:
- Здравствуйте, Лена. Можно войти?
Она поспешно распахнула дверь шире, чувствуя, как внутри поднимается волна неловкости. «Такой мужчина - и в моём убогом домишке», - пронеслось у неё в голове. Взгляд невольно скользнул по обшарпанной, видавшей виды, советской мебели, по потёртому ковру, по старым занавескам. Но она тут же одёрнула себя: «Это не моя вина. Это просто мой дом».
- Вы решили со Славиком навестить Сашеньку? - Спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
- Нет, Лена, - ответил Давид. - Мы хотим пригласить вас на горку. Пойдёте?
- На всеобщую? - Тут же насторожилась она, представив шумную толпу и суету, которая пугала Сашку.
- Нет, - успокоил он. - Аркадий Александрович сделал новую на нашем заднем дворе. И даже крепостную стену, - добавил он, улыбаясь выбежавшему в прихожую Саше. - Поиграем в снежки, покатаемся. У нас и ледянки есть, и плюшки эти…
- Ватрушки, пап, - подал голос Славик, с тнтересом осматриваясь.
- Вот, точно, ватрушки! - широко улыбнулся Давид.
Лена заколебалась:
- Ну, я не знаю… У меня работа… - Попыталась увильнуть Лена, все же женатый мужчина. Не хотела бы она стать камнем преткновения в этой семье.
Но тут к ней подбежал Саша, глаза его светились нетерпением:
- Мам, пойдём? - Острожно спросил он.
Она посмотрела на сына — на его ожившее лицо, на ту искру радости, которую давно не видела. Он наконец‑то снова говорил, снова становился веселым и игривым мальчишкой, становился собой прежним. И если ему хорошо рядом со с Давидом и Славой, то почему бы и нет.
-Хорошо, - сдалась Лена, сгладив волнение робкой улыбкой. - Пойдём.
- Ура! - Запрыгал ее сын и побежал натягивать старенький комбинезончик, для горки самое то.
Славик тоже подпрыгивал от нетерпения. Ему до жути хотелось показать то, что соорудид дед Аркадий для игр.
- А вы ... не будете одеваться? - Осторожно спросил Давид, видя что Лена замерла, глядя туда, куда убежаль мальчишка. Что де с ними приключилось? Давиду очень хотелось узнать, что так повлияло на Сашу и Лену.
- Да, конечно. - Смутилась она и тут же вошла в дом. А вышла уже другая Лена, котрую ему еще не доволилось видеть. Лена выглядела по‑деревенски уютно и немного ностальгически. Светлые волосы, заплетённые в длинную тугую косу, спускались почти до пояса. На ней был старый лыжный костюм — явно еще со школьных времён: слегка выцветший, с чуть потертыми коленками и локтями, но всё ещё добротный и явно тёплый.
На ногах — недорогие угги, уже не новые, но явно любимые: мягкие, притоптанные, словно хранящие память о многих прогулках. На голове - вязаный капор, плотно облегающий голову и спускающийся на шею; его приглушённый серо‑бежевый цвет гармонировал со светлыми волосами.
В руках Лена держала пуховые рукавички, тоже вязаные, с аккуратным ажурным узором. Они выглядели рукодельными, будто связанными с заботой и теплом - возможно, самой Леной или кем‑то из близких. Вся её фигура в этом наряде словно излучала спокойствие и простоту, будто она только что вернулась с долгой зимней прогулки или собралась на неё. Элла бы потратила на поиски подходящего наряда сутки, потом еще пол дня провела бы в салоне. Хотя Давид искренне не понимал, зачем на горку делать макияж и маникюр, в пооцессе все равно все испортится и слушать недовольное ворчание после таких прогулок Давид не любил, со временем они вообще аерестали семьёй выбираться на такие мероприятия. И сейчас он невольно сравнивал Эллу и Лену, и вторая пока выигрывала, умудряясь в дешевых вещах выглядеть потрясающе.
Выйдя из калитки, Лена с улыбкой смотрела на бегущих в перед мальчишек и не заметила, как поскользнулась. Давид не растерялся и тут же подхватил ее смеяясь. А чуть поодаль, на перекрёстке, притормозила красная мазда.
Оксана не поверила Кате, но что-то грызло её и она решила прокатиься по селу, заодно щаехать в орбиту купить что-то выпить и может быть пригласить Давида к себе. И как оказолось, иньуиция ее не подвела: Давид обнимал эту дранную кошку. Лицо Оксаны исказила брезгливая гримасса. Она так-то недолюбливала Ленку, а тепрь вообще.
- Мышь дохлая, а говорила, что Давид ее пугает. - Прошипела Оксана доставая мобильный. На гудки долго ни кто не отвечал и Лена с Давидом успели уже скрыться за поворотом.
- Алле, - пьяный голос прорезал тишину.
- Гришаня, пьянь ты такая, харэ бухать! Тут твою Ленку, какой-то хмырь литовский пытается к рукам прибрать.
- Ксюха, ты что ли?
- Я-я, Гришаня.
- И чо, там за хмырь? - Голос Гришки уже не был пьяным, он уже приобрел осознанность и появились те самые бычьи нотки в голосе, когда он готов кинуться на кого угодно, лишь бы спустить пар.