─ Если я правильно понял, то это означает, что у тебя есть нужный для решения твоих задач наследник власти! ─ ответил Ведамир и тут же добавил. ─ Правда, по женской линии!
─ Что? ─ возмутился Вадим, сжав от нахлынувшей злости свои кулаки. ─ Вы что здесь все сошли с ума? А как же обещание передачи мне власти по мужской линии? Ведь ты при всём честном народе это обещал!
─ Обещать-то обещал. ─ согласился с ним Гостомысл. ─ Так это было когда? Давно-давно. Да и таких задач перед княжеством не стояло!
─ Что? ─ возмущённый Вадим вскочил с места и крикнул. ─ Нет, я никому не позволю так поступать со мной!
─ Сядь на место, сопляк! ─ и Гостомысл стукнул по столу кулаком. ─ Я – обещал, я могу и забрать обещание!
─ Я – сопляк? Я – сопляк? ─ лицо Вадимо покрылось красной краской гнева. ─ Да как ты смеешь мне, князю Изборска, такие слова говорить, крыса старая! Да я тебя!
И с этими словами Вадим, чувствуя слабость князя, что есть силы, ударил кулаком Гостомысла прямо в висок, который в это время, видимо, рассчитывая на помощь Ведамира, Борко и Батуры, посмотрев на них.
Удар Вадима, рассчитанный на подавление противника, был неожиданным и сильным.
Охнув, Гостомысл попятился и упал на спину.
Батура, увидев, что Вадим направился к лежащему на полу князю и собирается его добить, перепрыгнул через стол и перехватил руку нападавшего.
─ Я теперь князь! ─ крикнул Вадим, хрипя и вырываясь из рук Батуры, который быстро скрутил их.
Ведамир и Борко бросились к Гостомыслу, который лежал на полу с закрытыми глазами.
─ Ему немного осталось. ─ Ведамир даже постеснялся произнести слово «жить», качая головой после того, как пощупал шею лежащего на полу князя.
Неожиданно тот открыл глаза и, смотря на Ведамира, твёрдо произнёс. ─ Я передаю власть княжескую Рюрику! И ещё: прошу его в герб ввести двуликого Орла!
И почти шёпотом на ухо Ведамира, произнёс. ─ Похороните меня с предками.
─ Что? Лишить меня княжества? ─ крикнул Вадим, вырываясь из рук Батуры. ─ Да я тебя щаз!
Но Батура крепко держал руки Вадима, не давая ему вырваться. Поняв это после нескольких попыток вырваться, Вадим начал успокаиваться. В конце концов, видя, как Гостомысла относят Ведамир и Борко к кровати, тихо произнёс, ехидно усмехаясь. ─ А ведь никто не слышал того, что он тут пробормотал. Так что у меня ещё не всё потеряно! И хазары за меня.
Успокоившись, Вадим зло посмотрел на Батуру и произнёс. ─ Всё! Отпусти.
─ А ты драться больше не будешь? ─ спросил его Батура.
─ Не буду. ─ уже успокоившись, произнёс Вадим, и усмехнулся. ─ Да и зачем мне теперь это. Скоро он сам помрёт!
Отпустив руки Вадима, Батура наблюдал, как тот, будто петух после драки с таким же петухом, встрепенулся, отряхнулся, усмехнулся и пошёл к выходу.
─ Ну, как он. Там? ─ спросил Батура Ведамира, когда тот вышел из комнаты, где лежал на кровати Гостомысл.
─ Похоже, не жилец. ─ мрачно произнёс Ведамир. ─ Плохие времена наступают. Я оставил Борко у Гостомысла, а ты поохраняй-ка его! Что-то мне говорит, Вадим ещё нам даст о себе знать!
Батура, кивнув Ведамиру, пошёл к казакам, и скоро возле трупа князя была выставлена казачья охрана. Недолго думая при наступлении темноты, Батура с казаками, Ведамир и Борко, уложив труп Гостомысла в короб, отнесли его в ладью казаков и отчалили к озеру Нево, с трудом ориентируясь при свете луны.
Весь следующий день народ городища бунтовал: то у дома Гостомысла собирались пожилые женщины и, жалея себя за потерю такого доброго князя, плакали, а молодёжь кричала, провозглашая князем Вадима. К концу дня вместе с хазарской дружиной, отправленной Чакой, Вадим ворвался в дом Гостомысла, но никого там так и не застал.
─ Я теперь здесь князь! ─ крикнул он собравшимся у дома людям, выйдя к ним.
Вопли и крики поддержки молодёжи были признанием его княжества. Однако взрослые горожане, узнав, что Гостомысла нет дома, их не поддержали.
Через несколько дней удивлённый Рюрик, увидев ладью казаков, подплывающую к берегу, узнал из рассказа Ведамира о случившемся и о завещании Гостомысла. Вскоре Гостомысл был с почётом похоронен рядом со своей дочерью Умилой.
Глава 9. Начало новой жизни
1.
Онежское озеро, 862 год
Батура сидел на высоком берегу Онежского озера недалеко от дома Параскевы и родных Рюрика. В памяти всплывали отрывки того, как приветливо встретили их Рюрик и Параскева, как приняли близко к сердцу смерть Гостомысла, как хоронили Гостомысла рядом с могилкой его дочери Умилы.
Невольно вспомнилась Ярослава и доченька, сильно постаревший дед и поседевшая тётушка. Почему-то защемило сердце от того, что захотелось быть рядом с ними.