─ Я тоже не отдавал значения этому человеку при дворе Гостомысла, но теперь вижу – ошибался! ─ согласился с ним Батура. ─ Но это ещё не всё. И Вадим им куплен! Ты, думаешь, почему он оказался с тобой за одним столом у Гостомысла?
─ Как почему? ─ Рюрик спросил и сам же ответил. ─ У него в крепости пожар был!
─ Правильно! ─ согласился с ним Батура. ─ Он и поджёг её сам! И эту идею ему Чака подсказал, чтобы оказаться рядом с Гостомыслом и тебя отодвинуть подальше от него: к сожалению, ты не входишь в хазарские планы из-за своей несговорчивости и непредсказуемости! А Вадим вполне подходит! Так что следующим шагом, скорее всего, будет твоя отставка и смерть Гостомысла с княжеством в нём Вадима.
─ Да. ─ ухмыльнулся Рюрик. ─ Ты принёс много новостей! Уж и не знаю, за что браться!
─ Вот теперь и подумай, мог ли я всё это изложить Гостомыслу, когда рядом с ним одновременно находятся два врага друг другу! ─ усмехнувшись, произнёс Батура.
─ Ну, какой я враг Вадиму? ─ произнёс Рюрик. ─ Я вообще не здешний, и здесь лишь по приглашению Гостомысла. А вот Вадим – это человек, которому Гостомысл пообещал княжество после себя. Раз пообещал, значит, обязан выполнить!
─ Значит, у Вадима есть шанс стать князем, который нужен хазарам! ─ подвёл итог Батура. ─ Но и кроме этого, у меня вопросов оказалось много.
Пожав друг другу руки, они разошлись.
Через день, оказавшись у воеводы Ярилки, Батура описал всё очень подробно, что узнал недавно.
─ Так говоришь, этот поход не что иное, как происки хазар по отношению к византийцам? ─ задумчиво произнёс воевода. ─ Так-так. Ну, что ж, молодец! Это очень важная информация! Давай, скачи к своим: небось, уже соскучился?
─ Да, сильно! ─ кивнул головой Батура, уже внутренне перенесясь к жене и дочери.
Через четыре дня, пересаживаясь с лошади на лошадь с раннего утра до позднего вечера, добрался Батура до Никольевки, где его всегда ждали четыре человека, один из которых только учился говорить слова, из которых слово «папа» стало самым любимым, несмотря на колючие усы Батуры.
4.
Прошло три недели
Батура ласкал маленькое тельце своей доченьки и большое тело Ярославы. Теперь, подъезжая к Полоцку, он предавался воспоминаниям о тех быстротечных днях, что пролетали в Никольевке, где его всегда ждали родные люди.
В какой-то момент, когда Батура вдруг понял: невольно от того, что наступил вечер и ворота в крепости закрылись перед носом у тех, кто не успел войти, всё складывается именно так, как надо.
Видя, как разбредаются караванщики кто-куда, они с торговцем Борко начали имитировать и своё размещение, постепенно огибая крепость, пока не нашли самый незащищаемый участок, где Западная Двина подходила к высокому обрыву. Расположившись неподалёку от этого места, они зажгли костёр там, где расположились всегда караванщики, прикрываясь кустарником и дожидаясь наступления вечера.
Батура осторожно взобрался по стене там, где его не было видно со всех сторон, и опустился на проход. А через мгновение уже оказался внутри крепости. Оглядевшись и не увидев никого, он, бдительно оглядываясь по сторонам, осторожно продвигался к княжескому дому. Оказавшись у окна, прикрытого тенью от взошедшей луны, Батура прислушался.
В комнате за большим столом выпивали несколько человек.
─ Как ты думаешь, Рагнар Лодброк приведёт своих людей? ─ неожиданно Батура услышал знакомый голос Дира.
─ Ага, значит, Аскольд и Дир уже приплыли в Полоцк! ─ тревожную нотку внутреннего голоса Батура всё-таки услышал. ─ Засомневались.
─ Трудно сказать. ─ в голосе Аскольда послышалась некоторая тревога.
─ Может, лучше Рюрика с братьями надо было привлечь? ─ снова поинтересовался с новой идеей в сомнении Дир. ─ Это, считай, ещё полторы сотни будет!
─ Нет, этот вариант почему-то с самого начала был отвергнут Чакой. ─ ответил Аскольд, наливая себе ещё кваса. ─ А так бы это было хорошо!
─ А если бы он присвоил себе победу над византийцами? ─ вдруг спросил Дир языком, который начал заплетаться от выпитого кваса. ─ Нам бы с тобой что досталось? А ещё и братьям надо отвалить часть?!
─ Да, ты прав. ─ язык и у Аскольда начал трудно слушаться хозяина. ─ Нам это не надо. Хорошо, что не сказали ему.
─ А он проснётся в Хольмгарде, и не увидит нас. ─ улыбаясь, с трудом произнёс Дир.
─ А чё это ты Старую Ладогу Хольмгардом на манер викингов опять назвал? ─ произнёс Аскольд.
─ А чё я теперь не викинг, раз иду на войну? ─ произнёс заплетающимся языком Дир. ─ Я – викинг, значит, и могу называть его Хольмгардом!
Батура не услышал больше ничего, кроме храпа, раздающегося там и тут. Понимая, что больше ничего сегодня не узнает, он слез со стены крепости.