Над ними прохлопали крылья. Тяжелая птица села на ветку сосны (а может, и не сосны) и посмотрела прямо на Литу.
— Робин фон Крейтцер, — прошептала Лита, медленно узнавая в птице своего старого знакомого. Тут рядом с ним на ветку опустился еще один пернатый.
Птицы раскрыли клювы и запели на три голоса:
Птицы одновременно закрыли клювы и замолчали.
— Я лучше пойду, — сказал Колумб, пряча руки в карманы пальто. Лита не ответила. Кристобаль встал, потоптался на месте.
— Жизнь трепетна, невзрачна и нереальна, — сказал он и, повернувшись, пошел прочь, не оглядываясь.
— Это кому как, — пробормотала Лита.
В воздухе рядом с притихшей водой вдруг заверещало. От неожиданности Лита вздрогнула и вскочила на ноги. Птицы забормотали:
— Она послушалась нашего совета.
— Она встала с камней.
— Она боится простудиться.
И птицы, тяжело взмахнув крыльями, улетели. Лита прислушалась. В воздухе, там, где раздался испугавший ее звук, кто-то сипло шептал:
— Да, да, пятый на месте… Да… Куда же она денется… Не могу… Не-мо-гу!.. Да, потом перезвоню…
— Подслушивал! — укоризненно произнесла Лита. — Гад! Гаденыш! Аспид! Змий!
— Всё, пока, — дошептали в воздухе, и там немедленно замаячил мобильный телефон и очки.
— Не строй из себя Чеширского Кота, — разозлилась Лита. — Появляйся весь!
— Я думал, — начал оправдываться Фома, появившись, но, увидев глаза Литы, затих. Потом облетел ее кругом, задумчиво потирая подбородок, и сказал:
— Ты другая. Сменила имя?
— Угадал.
— Тебе идет, — сказал Фома и вдруг процитировал густым, низким, совсем не своим голосом: "Никто не может с точностью установить, какого упрека он заслуживает".
— И что это значит? — спросила Лита.
— Понимаешь, — сказал Фома, — раньше твое биополе было диаметром в два метра. А сейчас… Сейчас… — он протянул ладонь и что-то пощупал вокруг Литы. Судя по движениям, Фома, как показалось Лите, что-то невидимое завинчивал или отворачивал. — У тебя осталось только семьдесят сантиметров, — наконец сказал он.
— И куда же делось остальное?
Вместо ответа Фома рассказал Лите сказку.
На свете жил мальчик лет тридцати, который любил плавать, но не умел.
Однажды стоял он у моря, войдя в воду по пояс, и глядел на предзакатное солнце сквозь темные очки. Вдруг чувствует — коснулся его колена чей-то плавник. И выглянула из волны Рыба, и говорит ему:
— Здравствуйте.
— Э-э-э-э-э, — сказал мальчик, поскреб ладонью подбородок и немножко удивился.
— У вас очаровательная родинка на бедре, — сообщила Рыба, многозначительно улыбнувшись.
— Спасибо, — немного приходя в себя, ответил мальчик.
— Но я не за этим, — сразу стала серьезной Рыба. — Есть срочное дело. Вы должны помочь нам спасти от гибели наших сограждан. Оживлять вы умеете, мы знаем.
— Откуда? — насторожился мальчик.
— Просто знаем, не задавайте, пожалуйста, лишних вопросов. И потом, очень трудно утаить от Рыб такое мощное биополе, как у вас.
— И что же моё биополе?
— Оно у вас очень значительных размеров, — сказала Рыба. — На три метра всю рыбу передергивает. Наши друзья попали в беду. Они вмерзли во льды. Только вы можете предотвратить трагедию.
— Постойте-постойте, — ответил мальчик. — А как оживлять-то? Никогда не пробовал. Никуда не пойду. Ничего не буду. И вообще я. Вот.
— Молодой человек, — укоризненно воскликнула Рыба, качая головой. — Делать тут ничего не надо. Бери в руки, шевели мозгами и оживляй себе.
Мальчик молчал.
— Подумайте, ведь больше некому, — сказала Рыба. — Больше некому.
Мальчик молчал.
— Сладкий мой, надо помочь, — сказала Рыба. — Будьте же рыбой!
Мальчик вздохнул.
— Он безмолвствует, — сказала рыба, ни к кому, собственно, кроме совести мальчика, не обращаясь.
— Ладно, показывай, где там ваши вмерзшие, — внезапно согласился мальчик.
— Я отвезу, — оживилась Рыба. — Плавки можно не надевать.
И вот сел он на спину Рыбе, и отвезла она его в секретное место, где сильно воняло пивом. И там оживил он килограмм мороженой рыбы. А в награду ему дали на выбор — русалку или жемчужину величиной с глазное яблоко.
Мальчик опрометчиво выбрал русалку. И она высосала из него почти всю энергию. Мальчик стал болеть, кашлять и скоро умер. А аквариум с русалкой он завещал Неизвестному Архитектору.
Всё? — нервно спросила Лита. — А то у меня ноги затекли, столько я тут торчу…
— Между прочим, здесь тоже водятся русалки, — сказал Фома, кивком указывая куда-то вдаль.
— А ты видел? — улыбнулась Лита своей самой недоверчивой улыбкой.
— Видел, — ответил Фома, и голос его дрогнул. — Кстати, Лита, как ты думаешь, тебе кто больше нравится: брюнеты или шатены?
— Ты это к чему? — спросила Лита, не улавливая логики. — А?
— Так, — махнул рукой Фома. — Просто. Ну, я пошел.
— Фома, — окликнула Лита своего близнеца.
— А? — спросил он, маяча в полуисчезнувшем состоянии.
— А тебе кто? — спросила Лита.
— Брунэты! — загадочно сверкнув улыбкой, исчез Фома.
А в воздухе после него осталось маленькое, совсем ручное Северное Сияние.
Оно медленно растаяло, превратившись в запах яблочного джема.
3. В ГОСТЯХ
Туман в середине озера рассеялся, и Лита увидела, что там есть остров.
На острове стоял старинный замок. В лунном свете. Вот зачем ей надо было к озеру — навестить подругу, которая в этом замке обитала. Замок назывался Фи.
Илсе — так звали подругу.
Она была русалкой, когда-то. А сейчас — уже нет.
"Нужна лодка"- подумала Лита. И лодка появилась. Правила ею высокая костлявая женщина. Она отталкивалась от дна озера длинным черным шестом, и лодка рывками продвигалась вдоль берега. Женщина замирала на несколько секунд, перехватывала шест широкими сильными ладонями. Потом, склоняясь вперед, вновь уверенно втыкала его в гладь озера. Вода таинственно шелестела под днищем. "Ахакада, — поняла Лита, — куженф лонк щева льокрегаб. Уфро, кимилод порав, юек!".
Это действительно оказалась Ахакада. Ее пропитанное туманом платье цвета тумана источало запах тумана и больше напоминала туман, чем сам туман.
Ахакада подплыла поближе, чтобы Лита смогла ее получше разглядеть.
— Что ты понимаешь в неудачных выстрелах? — завела разговор Ахакада, сама же отвечая. — Ничего ты в этом не понимаешь! Садись, довезу тебя до острова.
По дороге через озеро у Литы чесалась левая ладонь (вдоль линии судьбы, которая у нее нигде не пересекалась с линией жизни) и очень хотелось спать. Она даже не отвечала на молчаливые расспросы Ахакады, орудующей шестом, и избегала попадать своим взглядом в ее лицо. Просто смотрела, как черная вода ускользает из-под борта лодки куда-то назад, где оставался уже непонятный и чуждый берег. Ахакада не мешала Лите — пусть смотрит. Ведь линия судьбы на ее ладони начала передвигаться, как будто хотела прикоснуться к линии жизни.
Лита удивилась тишине.
Она оглянулась на Ахакаду, но не было уже ни лодочницы с шестом, ни самой лодки, а Лита сидела на зеленом камне у самой воды. Она встала и увидела совсем близко простые деревянные ворота в стене. Замок Фи. Она была на острове…