У каждого из выжлятников стоит сзади такая история. Об этом не рассказывают. И я понимаю, почему. Со мной было несколько иначе, и я долго не мог понять суть. Со мной так не боролись, но я тоже поставил на кон свою жизнь и мог принять дар. Поэтому я жив. Но рассказывать я ничего никому не буду. Даже в моей истории грязно. А сейчас я вообще разлил в округе кучу дерьма.
Не скажу, что знания меня порадовали. Но надо заняться собой. Еще раз и еще глубже растворяюсь в себе. Ноги. Правая ступня – трещина. Заращиваю. Что-то выходит. Медленно, но выходит. Разными способами пытаюсь ускорить процесс. Не получается. По наитию пропускаю свой огонь через трещину. Заросло. От неожиданности вываливаюсь из этого состояния. Пытаюсь войти еще раз – ничего не получается и жутко хочется есть. Все мысли забиваются голодом. Достаю пайки – это не быстро. Но вот извлек. Сметаю все один за другим, и только потом понимаю, что это моя еда на двенадцать дней. Есть больше нечего. Но глаза жутко слипаются. Нет, без присмотра один я тут погибну, кто-нибудь схарчит. Делаю над собой усилие и ищу Мурку. Не могу найти. Тогда просто зову и прошу о помощи. Услышала меня она или нет, не знаю – я уже сплю.
Проснулся я оттого, что мою руку чем-то шершавым полировали. Открыл глаза – Мурка вылизывает мою рану. На радостях я попытался сесть. На меня так рыкнули, что обратно лег и не шевелился. По всему объему вокруг было просто разлито Муркино раздражение, что ее оторвали от чего-то важного. Ни валяющиеся трупы волков, ни все еще чувствующаяся смерть и ужас в округе ее не трогали совершенно. Мурка была сердита. Даже не так – она была зла на меня. Но пришла. И я был рад ее видеть, очень рад. И попытался дать ей это почувствовать.
Получил в ответ фырканье с рыком вместе. Как бы я ни становился сильнее, я чувствовал только те эмоции, что она давала мне понять. И растворялась в лесу так, что я не мог ее ни найти, ни почувствовать. На меня опять рыкнули, и потом Мурка исчезла. Я лежал и тихо завидовал кошке. Умеет же! Куда там мне сиволапому. Появилась она довольно быстро – тащила без всякого напряга пятиметрового питона. Ну да, видно, что молодой совсем. Питоны не ядовиты, они пси-активны. Хищники, но съедобны. Мясо к вкусовым изыскам не отнесешь, но есть можно. В прошлый раз были мартышки, но видно, что рысь торопится. Понимаю, она ради меня бросила что-то очень важное, и поэтому спешила.
Питон был брошен передо мной. Я полез за ножом и начал его разделывать, поглядывая на свою спасительницу. Транслировал как мог ей свою благодарность. Даже мысленно погладил. Мне опять фыркнули, и потом она как-то извиняясь посмотрела на меня. Вроде как просит прощения. За что? Я ей и так благодарен. Что и попытался передать. Мурка еще несколько мгновений смотрела мне в лицо, что-то пытаясь в нем найти, а потом исчезла. Только у нее так получается исчезать. Волки тоже поступают похоже, но по сравнению с рысью смотрятся как первокурсники студенты перед профессором. Была только что здесь, и вот уже лишь откуда-то из кроны деревьев мне донесся ее короткий рык. Ну, типа «влипнешь еще куда – убью сама». Точно женская особь, это их логика. Теперь я вижу, что ни планеты, ни биологический вид не имеют здесь значения.
Питона я ел долго. Целых три дня. Пока залечивал себе раны – за один раз исцелиться не выходило, не хватало сил. За это время я переправился-таки на поляну. Установил периметр безопасности. Выгнал с нее всю живность и подвесил запрет в лесу на эту территорию для всех, кроме Мурки. Нет, волки бы наплевали на запрет, но всякой мелочи должно хватить. А то, что для кошки сделал разрешение – ну, вдруг она постесняется зайти.
Волков я разделал и упаковал. Долго думал, что делать с вожаком – похоронить как воина или разделать его, как всех. Решил разделать – он бы меня сожрал, как бы я ни бился. Если бы смог. Так что не будем комплексовать, а начнем играть по общим правилам. Но возникла проблема – столько всего я не утащу, а бросать жалко. Шкуры волков тоже ценятся. Клыки и когти. И еще куча всего. Много, мне не утащить. Пока размышлял, как быть, накатил голод. Сейчас это со мной регулярно. И я, отложив решение проблемы, ушел на охоту.
С охотой мне повезло. Я старался исчезать, как это делает Мурка. Постепенно начало получаться – не всегда звери прятались при мне. Заодно оказалось, что тут кишмя кишит обезьянами. До этого подстрелил одну, и ту случайно. А тут в азарте настрелял шесть штук. Еле одернул себя – зачем мне столько? Охота увлекала, появилось новое чувство. Я чувствовал дичь и шел к ней. Меня же она не видела и не чувствовала до последнего. До последнего ее вздоха.