— Захватили Кособуды! На-кось, выкуси! Двух «коробочек» не досчитались. Спины показали… Федор Васильевич, подсыпь им жару, — приказал Тютерев пулеметчику Звягину, хотя тот и без этого бил длинными очередями.
Саша знал по имени и отчеству всех бойцов и командиров батальона и при удобном случае старался подчеркнуть это.
Такой уж был сибиряк Тютерев.
— Рано торжествуешь, Саша, — постарался я охладить командира батальона. — Не бравируй — пулеметной очередью срежут.
— Ничего, главное — отбить первую атаку, а там пойдет как по маслу. Лиха беда — начало, — ответил Тютерев, но все же лег рядом со мной и, протягивая кисет, предложил — Закури сибирской…
Не успели докурить самокрутки, противник обрушил ураганный артиллерийский и минометный огонь по всей нашей обороне. И на этот раз больше доставалось роте Дорофеева. Пехота противника вновь поднялась в атаку. Теперь силы немцев увеличились примерно на батальон. Расширился фронт атаки.
Бой накалялся. Видимо, фашисты решили любой ценой прорваться в село. А цена действительно велика. Об этом свидетельствовали трупы гитлеровцев: с каждой минутой их все больше оставалось на заснеженном поле.
— Дорофеев рукопашную ведет! — крикнул наблюдатель.
Около пятидесяти гитлеровцев ворвались в оборону роты.
За ними шло еще около двух рот. Шутки плохи!
— Отсечь остальных, — приказал Бакрадзе.
Рота Бородового ударила во фланг. Фашисты залегли. Это решило участь прорвавшихся гитлеровцев. Третья рота перебила их в рукопашном бою. Атаку и на этот раз отразили.
— Я пойду к Дорофееву. Надо его усилить бронебойками, — сказал Бакрадзе. — Кроме того, установлю связь с Сердюком.
Давид где ползком, а где короткими перебежками пересек открытый участок поля и скрылся за домами. Там его ждали неприятные вести. Рота понесла большие потери. Командир роты Григорий Иванович Дорофеев тяжело ранен. Его чуть ли не из-под танка вытащил Вася Полевой.
В рукопашной схватке партизанами роты было уничтожено тридцать с лишним фашистов. Одного захватили в плен.
Прежде чем начать новую атаку, противник подверг нашу оборону длительному артиллерийскому обстрелу и бомбардировке с воздуха. В селе занялись пожары. Загорелись постройки, возле которых мы находились. До трех рот карателей обошли нас справа, намереваясь отрезать роту Бородового от села.
Должен признаться, я всем нутром ненавидел оборону. Наступление — вот это да! Но уметь наступать — это еще не значит уметь воевать. Научись обороняться. И в каждом бою я учился…
— Саша, отводи роту на основную позицию, — приказал я Тютереву.
— Пробирайся сначала ты. Потом я оставлю взвод для прикрытия, а остальных буду отводить. Там их встретишь и расположишь в оборону, — сказал Тютерев.
Отойти оказалось не так просто. Немцы были почти рядом и вели отсекающий огонь. Сто метров, отделявших нас от села, пришлось ползти по тропке, проторенной в снегу. И так досадно, а тут еще Тютерев шлет мне вдогонку насмешки:
— Что, начштаба, прищучило? Брюхом пашешь.
— Посмотрим, как ты оттуда будешь выбираться, — огрызался я.
Возле крайней хаты меня встретил Бакрадзе. И этот не упустил случая поддеть:
— Вано, как воюется без автомата? Думаю, такой глупости больше не допустишь… Получай свое оружие. Благодари Валерия.
Для меня это был второй урок. В первые дни войны я без малой саперной лопатки попал под танковую атаку. Танки надвигаются, а я лежу на поле, как на столе. Бойцы кругом копошатся, окапываются, а мне хоть сквозь землю провались! Тогда сошло. Танк не дошел до меня метров тридцать и был подбит… Это было давно, стал забывать. Но после этого второго случая я и шагу не делал без автомата…
— Положение, сам видишь, тяжелое, — продолжал Бакрадзе. — Просил подкрепление, комдив ответил: «Не жди». Куль-баке и Брайко приходится еще туже. Самолеты над ними висят непрерывно, бомбят. Вепшец и Зажечье горят…
— Палят и палят. Откуда только снаряды берут? — возмущался Петька Бычков.
— Откуда? Не понимаешь? На них вся Европа работает, — отозвался Даниленко.
— А наши артиллеристы все время экономят…
— Как бы эта экономия нам боком не вышла…
Обстановка складывалась не в нашу пользу. На один первый полк наступало свыше восьмисот гитлеровцев, поддерживаемых артиллерией, танками и авиацией, а на второй и третий и того больше. Противник решил запереть нас в трех селах, подтянуть свежие силы и уничтожить все соединение. Дивизию могла спасти только ночь. Надо было драться до темноты.