Теперь сомнений не было: дивизия ведет бой за переезд на железной дороге Черемха—Седльце.
Ракеты полыхали одна за другой. Они помогли нам разглядеть лес. Ездовые погоняли лошадей, чтобы успеть присоединиться к колонне до перехода через дорогу. Однако сделать нам этого не удалось. Соединение прорвалось и сняло заслоны, оставив позади себя догорающий эшелон. На переезде вновь хозяйничали гитлеровцы.
Светало. Лезть на рожон — опасно. Свернули с дороги вправо и углубились в лес. Проехали вдоль железной дороги полтора километра и остановились. Надо было затаиться, выждать время, осмотреться.
— Лошадей не распрягать. Не шуметь. От подвод без моего разрешения не отходить, — отдал я распоряжение.
Организовали круговое охранение из ездовых. Командир отделения выставил наблюдателей за дорогой.
Немало пришлось поволноваться, особенно тогда, когда гитлеровцы прочесывали лес вдоль дороги. Их цепи прошли от нас в ста метрах. Мы следили за каждым их шагом, стараясь не выдавать своего присутствия. Мужественно держались раненые. Даже лошади, казалось, чувствовали опасность, вели себя настороженно. И на этот раз сошло благополучно. Фашисты не заметили нашего лагеря. Прав Борисенко — кто-то из нас родился в рубашке.
Как только скрылся последний гитлеровец, ко мне подошел старшина кавэскадрона Шепшинский.
— Товарищ командир, опасность опасностью, а подкрепиться не мешает. Возьмите, — протянул он кусок отваренного мяса и краюху хлеба.
Только теперь, при виде еды, почувствовал, как я голоден, даже под ложечкой засосало.
— Раненых бы накормить…
— Раненые и ездовые уже накормлены, — сказал Шепшинский.
Удивительный человек этот Петр Моисеевич! Всегда у него найдется что-нибудь про запас.
— Это же НЗ конников, — сказал я, уплетая мясо с хлебом.
— Шо вы! Разве они голодные? Там Вася Демин накормит. Зачем здесь беречь? Неизвестно, что нас ждет впереди.
— Думаешь, не прорвемся?
— Не думаю, но, знаете, всякое может случиться… Раненые беспокоятся.
— Пойдем проведаем их, — предложил я старшине.
И в этих опасных условиях наш маленький лагерь жил обычной партизанской жизнью. Веселый и беспокойный доктор Зима и медсестра Галя Гончаренко заканчивали перевязку раненых.
— Прекрасная, замечательная рана, — бодро говорил Зима, осматривая ногу Супинского.
— Доктор, что же здесь прекрасного? Полноги отхватило снарядом, а вы говорите — замечательно, — пробурчал раненый.
— Правда, вы меня не так поняли, — : поспешил успокоить раненого доктор. — Я хотел сказать: рана заживет быстро. Все идет хорошо, правда, скоро поскачешь… верхом на лошади…
Супинский невесело улыбнулся, понимая желание доктора успокоить его. Понимал и то, что уже отвоевался. Полноги оторвало. Хорошо, что жив остался. Могло быть и хуже.
Когда мы подошли ближе, раненые увидели нас и забросали вопросами:
— Ну, как там?
— Где наши?
— Есть надежда выбраться?
— Мы нигде не пропадали, мы и здесь не пропадем, — пробасил Леша Журов.
— Это правда? — повеселели раненые.
— Что же, вы не верите опытному разведчику? Правда, правда, — успокоил я товарищей. — Послал сержанта отыскать глухой переезд через железную дорогу или хотя бы насыпь пониже. Потерпите. К вечеру найдем своих.
— К вечеру дивизия может перейти в новое место, — проговорил кто-то из раненых.
— Нас не оставят, — пришел мне на помощь Журов. — Уверен, Борода уже разослал разведчиков на розыски. Эх, мог бы я ходить — в два счета нашел бы дивизию.
Мы с Шепшинским обошли обоз. Убедились, что настроение у всех бодрое, нытиков нет, верят в благополучный исход. И у нас на душе стало веселее. Я себя почувствовал увереннее. Правда, более опытные товарищи, побывавшие в переделках, понимали: не так легко с беззащитным обозом вырваться из западни, в которой мы оказались. Понимали, но вида не подавали.
— К вам тоже просьба: проверьте свое оружие. Не исключено, что и вам придется пострелять, — сказал я раненым. — Ведь впереди граница.
До обеда просидели в чаще, как суслики в норе. Было слышно, как по железной дороге прошли три эшелона. По большаку, тянувшемуся рядом, все время курсировали автомашины с немцами и полицаями. Им и невдомек, что рядом беззащитный обоз раненых партизан.