— Намеки, намеки! — хихикнула Эльвира Петровна.
— Пустое... — пробормотал Белецкий. — Это уже давно из моды вышло: доносы под псевдонимом. Анахронизм...
Муся сердито встряхнула газету.
— Вы, Давид Маркович, как Ийон Тихий! Опять залетели в другую галактику и смотрите на нашу кафедру оттуда! А Нина Васильевна этот анахронизм очень скоро почувствует на своей шкуре. Вот увидите!..
— Интересно, читал ли уже Аркадий Викторович?.. — в нос сказала Эльвира и опять хихикнула. — Интересно!..
— Что вы злорадствуете! — обрезала ее Муся.
— Это не злорадство, это канцелярская радость, — со вздохом заметил Давид Маркович. — Канцелярская работа была бы невыносима без скандальчиков в учреждениях.
В ответ Эльвира выпустила пулеметную очередь по клавишам так, что даже засвистело.
Тут и вошел Астаров.
— Здравствуйте, здравствуйте... — медленно сказал он, обращаясь больше туда, где стояли никем не занятые диванчики рококо.
— Вы читали статью, Аркадий Викторович? — спросил Белецкий.
Астаров ответил именно так, как ожидала Сильвия:
— Статью? Ммм...
Муся спросила:
— А как вам нравится это вранье?
— Ну вот, сразу и вранье... — Аркадий Викторович переступил с ноги на ногу и отвел глаза к диванчикам. — Разве нет у нас никаких недостатков?
— Недостатки везде бывают, — скромно поддержала Эльвира и запустила две очереди.
— Аркадий Викторович! — сказала Муся. — А как это у нас Нина Эльснер пятерками торгует, хотела бы я знать... И если ее второй раз бросает муж, так неужели это от политического кругозора? Ну, нехорошо, что она то разводится, то замуж выходит, но это вовсе не от политики, а просто мужчины сами еще хуже, вот и получается несоветская психика...
— Минуточку, Мария Андреевна, — мягко остановил ее Белецкий, — попробуем сперва выяснить, по каким данным написана эта статья...
Аркадий Викторович с безмятежным видом сел за свой стол. Белецкий повторил:
— Вам известно, кто давал сведения о кафедре этому корреспонденту?
Аркадий Викторович развел руками:
— Я, позвольте заметить, не давал.
Все замолкли. Множество досадных мыслей пронеслось в голове у Сильвии. Гатеев сразу попадет в эту неразбериху на кафедре, еще до первой встречи прочтет газету...
Неторопливые шаги послышались за дверью. Сильвия, вздрогнув, покосилась на дверную ручку... Нет, мимо.
— Аркадий Викторович, — обратилась она к Астарову, пребывавшему в той же безмятежности, — а что, если созвать кафедру и пригласить неведомого товарища Асса? Пусть обоснует свои обвинения.
— А как его пригласить, если он неведом? — спросила Эльвира, зажмурившись от удовольствия.
— Это уж дело заведующего, — сказала Муся. — Через редакцию или... Это не наше дело.
Астаров долго потирал руки, наконец выговорил:
— Поразмыслим, поразмыслим. Зачем же специальное собрание? Скоро будет очередное, побеседуем, разберемся...
Сильвия с досады чуть не сказала за него «ммм»... Промолвила, кусая губы:
— А пока разберемся, пусть студенты думают, что это правда...
Аркадию Викторовичу, видимо, становилось неуютно. Он поднялся и, слегка сутулясь, направился к выходу.
— Студенты разбираются в окружающем примерно так же, как и мы, — вяло проговорил он, закрывая за собой дверь.
Пыхнув папиросой, Давид Маркович сказал ему вслед:
— Тоже зелие.
Эльвира оторвалась от ремингтона, вытянула шею:
— Кто зелье? Какое зелье?
Давид Маркович вмял в пепельницу окурок и пошел к зеркалу. Приглаживая блестящие волосы, начал пространно объяснять:
— Это, Эльвира Петровна, из старинного лечебника. Там сказано: шалфей тоже зелие. Прият внутрь, соблазнство и помысл блудный отгоняет.
— Вот потому на вас и нападки, — укоризненно сказала Муся, вынимая из шкафа тетради.— Вечно вы с придумками.
Давид Маркович подмигнул ей и продолжил:
— От того же духу уймется и насморок, кой бывает в холериках от лишнего горячества...
Он вышел вместе с Сильвией. Когда спустились по лестнице к углу, где стояла статуя Клио, сказал:
— Не огорчайтесь, Сильвия Александровна. Статья тупая.
— Разве от этого легче? Тупая еще неприятнее, чем остроумная.
— Нет, нет, не в смысле остроумия. Просто я хотел сказать, что теперь такая статья никого не убивает — нож не режет, кинжал не колет. Вопреки желанию автора. Конфликта из-за этой статьи не выйдет, можете быть уверены.
— А я не уверена. Муся права, неприятности не отменяются оттого, что прием у Асса старый.