— Вы уже начали совещание?
— Нет, у нас шел разговор о домашней работе.
— Тогда начнемте! — Касимова села. — Кто выскажется о занятиях по орфографии?
Молчание — ни у кого нет охоты высказываться первым.
— Товарищи, у меня мало времени.
Поэт Роланд Бах втянул румяные щеки, мешавшие ему иметь измученный вид, и произнес:
— Реформа этой орфографии давно назрела, и нет смысла усваивать то, что будет отвергнуто в недалеком будущем. А что касается знаков препинания, то я глубоко убежден в их ненужности.
Тамара Леонидовна покачала головой и нерешительно посолила щепотью воздух.
— Кто еще выскажется? Прошу — не в общем плане, а по существу... Не стесняйтесь говорить в присутствии преподавателя.
— А мы не стесняемся!.. — сказал кто-то из-за чьей-то спины.
Тихонькие девочки в задних рядах стали подталкивать друг дружку и шептаться. На Сильвию Александровну они, кажется, смотрели с жалостью...
Поднялась Ира Селецкая. Покусывая губки и, как всегда, играя в искренность, проговорила:
— Мы только пишем и пишем, но не чувствуем системы. Я не знаю, это мы такие бестолковые, что ли...
Ее подруга прибавила равнодушнейшим голосом:
— Ничего не понимаем.
— Да ну брось! — сказал Поспелов. — Все понятно, только оно не запоминается.
Одна из тихоньких возразила, чуть шепелявя:
— Для этого и диктанты, чтобы запомнить... — И Сильвии Александровне опять подумалось, что тихонькие ее жалеют.
Ира Селецкая стояла, поправляя бантик у горла.
— Дальше, дальше! — поторопила ее Касимова,
На щеках у Селецкой вспыхнули два красных пятна.
— Сильвия Александровна не всегда умеет объяснить, — сказала она, — мы спрашиваем, а нам отвечают неопределенно.
Ага, так-то лучше — в открытую! Сильвия Александровна, несмотря на боль как от ожога, спокойно спросила:
— Какой же вопрос остался для вас неясным, Ирина?
— Не вопрос, а так вообще... Кое-что повисало в воздухе.
— Никакого «вообще» здесь не может быть. Просмотрите свои диктанты за прошлый год и выпишите все, что повисло в воздухе. Если я не смогу разрешить ваши недоумения, обратимся в академию наук...
Селецкая пожала плечами.
«Нехорошо, не надо мне иронизировать, — мельком подумала Сильвия Александровна, — ведь я действительно не все знаю. Но боже мой, эта девчонка...»
— Я не храню того, что вы диктуете, — с презрительной гримаской сказала Селецкая.
На этом поддержка аудитории вдруг оборвалась — вероятно, Селецкая взяла не ту ноту, а может быть, вступили и иные причины, неизвестные Сильвии Александровне. Студенты хмурились, поеживались, и возник какой-то шумок не в пользу выступавшей.
— Дело не в диктантах и не в объяснениях, — откашлявшись, сказал Поспелов, — дело в том, что нам теперь все это поможет, как мертвому припарки...
Общее удовольствие, смех.
— А что смеяться? Мы еще со средней школы запущенные, нам теперь помогать поздно, нам теперь пусть хоть сам Щерба диктует...
— С того света?
— Ну, все равно... Виноградов, или кто там еще. Нам сейчас не до того, не до запятых, у нас практика, у нас дипломная, у нас...
— Времени нет, времени нет!.. — зачастили все наперебой.
— Странно, что вы выбрали себе науку, которую не любите, — сказала Сильвия Александровна. — Как же вы сами будете преподавать? Сколько тогда вопросов повиснет в воздухе? Посмотрите в свои тетради!..
— Как-нибудь подтянемся, — пробасил Поспелов. — Словари там, разные пособия... — Он безнадежно махнул рукой. — Эх, все упования на реформу, тогда, черт-те, все одинаково с панталыку собьются...
Снова смех. Касимова нахмурилась, величавым мановением установила порядок.
— В аудитории не принято упоминать черта и панталык, — сказала она Поспелову. — Кто еще хочет выступить?
— А как же с контрольным диктантом перед экзаменами? — спросила Кострова. — Кто на двойку напишет, не допустят?
Как и следовало ожидать, шум поднялся страшный, и все напали на Кострову:
— Что ты болтаешь!.. Такого сроду не бывало!.. Незаконно!.. Не имеют права!.. Мы и не пойдем на диктант!
Касимова, по-видимому, несколько растерялась. Подождав, пока утихли, сказала:
— Меня удивляет эта буря в стакане орфографии. Я вынуждена отложить вопрос об освобождении вас от занятий и рассмотреть его заново в деканате. Товарищ Реканди покажет нам ваши последние работы, и мы...