— В статье, однако, затрагиваются и другие конкретные вопросы. О доценте Белецком сказано, что он проявляет либерализм по отношению к студентам и студенткам... и что он умышленно запутывает свою речь. Первое требует проверки, что же касается второго, то я присоединяюсь к автору статьи. Не будем формалистами, я вполне допускаю, что доцент Белецкий запутывает ее неумышленно, однако он ее запутывает, то есть переосмысливает в духе мистификации и каламбура... Товарищ Белецкий, вы не отрицаете же, что вы ее запутываете? Не так ли?
— Сейчас я, правда, до некоторой степени запутан, — ответил Давид Маркович, — в одной арабской пословице есть даже такое указание: запутай раз, запутай два, а потом воздержись...
Астаров слегка побарабанил пальцами.
— Если деканат находит нужным, — продолжал Давид Маркович, — пусть проверяет мою работу и отношение к студентам. А сейчас я постараюсь, не запутывая своей речи, высказаться по теме собрания. Я тоже посетил лекцию Нины Васильевны. Четыре фактора, упомянутые вами, товарищ Касимова, по поводу синтаксического разбора, вызывают у меня протест. Ваш анализ очень своеобразен, но я обнаружил в нем и пятый фактор...
Тамара Леонидовна, почуяв недоброе, стремительно перебила Белецкого:
— Едва ли необходимо задерживать ход собрания и возвращаться к синтаксису. О тонкостях можно поговорить и после, в рабочем порядке.
— Конечно, можно. Но нельзя утверждать, что Нина Васильевна не справилась с материалом разбора. Кажется, вы именно так выразились, Тамара Леонидовна?
— Я ведь подчеркнула, что дело не в данной лекции. Решающее же слово в оценке работы членов кафедры должно принадлежать заведующему! — с напором произнесла Тамара Леонидовна, свалив таким образом весь сомнительный груз на плечи Астарову.
Астаров на глазах у всех искривился под тяжестью клади, но не выдал. Он пространно потолковал о необходимости самокритики, о добрых намерениях деканата, о своих надеждах на лучшую работу преподавателей, а затем предложил текст резолюции:
— Кафедра обещает учесть критические замечания и поднять уровень преподавания на более высокую ступень.
Не успел он умолкнуть, как кругом зашумело:
— Позвольте, позвольте! А опровержение?.. Надо же опровергнуть чепуху!.. Это что за вздор — торговать пятерками!.. Опровержение, опровержение!..
Поднялась одна из молодых преподавательниц и, чинно попросив слова, сказала:
— Нам кажется, что надо написать ответ на статью... — Она, краснея, оглянулась на подруг. — Мы можем сами написать, потому что несправедливо, потому что нельзя обвинять без доказательств...
Тамара Леонидовна недовольно пожимала плечами. Астаров, теребя тугой узел галстука, возразил:
— Видите ли... Я полагаю, пока писать рановато, не все еще ясно, еще далеко не все ясно...
Неожиданно заговорил старый Саарман. Приветливо улыбаясь и обводя всех невинными глазами, чуточку выцветшими в голубизне, внес свое предложение:
— А если мы включим в резолюцию такой пункт: желательно составить комиссию и изучить те явления, на которые намекает в своей статье...
— Хорошенькие намеки — утюгом по затылку!.. Ззз... Тсс... При чем здесь утюг... Не перебивайте Саармана!.. Ззз... Тише!..
— ...желательно составить комиссию и изучить те явления, о которых говорит вышеназванный Аспарагус...
— Асс!..
— Совершенно верно — вышеназванный Асс... — Саарман сел, подмигнул всему собранию и вновь принялся писать научные труды.
Возник спор. Касимова объявила, что не видит необходимости созывать комиссию; Астаров, к общему удивлению, ее не поддержал, стоял за комиссию, только при этом затянул петлю галстука так, что стало страшно, не задохнулся бы; из угла вышел на свет божий Эльснер-муж, сипло высказался против и опять стушевался. Потом голосовали, и победило большинство: комиссию решили образовать.
Расходясь, все сторонкой огибали продекана — очень уж недовольный вид имела Тамара Леонидовна, но тут возле нее снова очутился Эльснер, и она начала мило улыбаться «этому мозглявому субъекту», как выразилась Муся.
— Кому что на роду написано, — сказал Давид Маркович, — хоть и мозгляв, бедняга, а успех имеет...
— А вы-то чего вздыхаете?
— Жениться хочу, Мусенька. Как вы к этому относитесь? Откровенно говоря, я — завидная партия, красивый мужчина, сержант в отставке. Опять же таки бездетный вдовец, и вы, по-видимому, тоже бездетная...
— Я не вдова!
— А разве я сказал — вдова?.. Словом, предложение я бы вам сделал, но вы же заставите меня ходить вокруг аналоя, а я обязательно завалюсь, потому что хромаю...