Девочка протянула Сильвии мокрую лапку.
— Скорее пить чай! Вика совсем замерзла... — приглашала Сильвия.
— Мы выпьем чаю, да... — говорила Нина Васильевна, раздирая пальцами спутанные волосы. — А знаете, вам эта розовая блузочка не очень к лицу, бледнит...
Они вошли в комнату, и здесь Сильвия имела случай увидеть сказочное превращение. Истинным чудом от одного взмаха руки прямые волосы Нины Васильевны легли локонами, от другого — расцвели губы, от третьего — мокрые щеки стали молочно-фарфоровыми.
Уселись пить чай. Нина Васильевна сразу начала жаловаться на жестокий мир. Девочка пила чай степенно, с удовольствием уничтожая яблочный пирог. Гатеев, улыбнувшись, сам отрезал ей еще кусок.
— А я к вам с маленькой просьбой, Сильвия Александровна, — сказала Нина Васильевна, положив в чай варенья. — Хочу оставить у вас Вику недельки на две. Я непременно должна поехать в Таллин. Олимпия я отвела к Шмидтам...
— Кого отвели? — вскинув бровь, спросил Алексей Павлович.
Нина Васильевна одарила его беспомощной улыбкой и объяснила:
— Сына. У меня от первого мужа Виктория, дочка, а от Эльснера Олимпий, сын. Я, вы знаете, со вторым мужем не живу, с ним жить невозможно.
Алексей Павлович поставил сахарницу на прежнее место. Вика — так показалось Сильвии — посмотрела на мать с укором и отодвинула тарелочку с пирогом. А Нина Васильевна продолжала:
— Сама не знаю, что делать. Хочу устроиться в Таллине... Не могу работать здесь, руки опускаются. Попросила у Астарова отпуск — так, негласно. Старый Саарман меня заменит, я ему за это книг привезу...
— А практика? Саарман с нашими пятикурсниками, ручаюсь, погибнет!
— Ну, Сильвия, это же пустяки. Справится... Разок пойдете с ним вы, Алексей Павлович заглянет, Астаров... Откладывать поездку нельзя, подруга так и пишет: куй железо, пока горячо...
Девочка тяжело, не по-детски вздохнула и опять принялась за пирог.
— Где же вы собираетесь устроиться? — спросил Гатеев.
Нина Васильевна слегка замялась, повела плечиком:
— Работа найдется. Основное — найти квартиру. У моей подруги есть родственник, инвалид. Он недавно овдовел и нуждается в помощи, у него огородик, две собаки... Площадь довольно большая…
— О боже мой! — вырвалось у Сильвии.
— А что? — удивилась Нина Васильевна. — Поеду, посмотрю... Виктория вам мешать не будет, она очень благоразумная девочка, у нее был полноценный отец...
Алексей Павлович кашлянул, не то поперхнулся.
— Я не буду мешать, — неожиданно подтвердила Вика, печально посмотрев на Сильвию.
— Конечно, не будешь!.. — Сильвия погладила русую головенку. — Мы с тобой славно проведем время...
— У нее в чемоданчике книги, белье, — говорила Нина Васильевна, — в школу она ходит в первую смену... А Шмидтам хватит и Олимпия, у него, к сожалению, не такой сдержанный характер, как у Вики...
— Сколько ему лет? — спросил Алексей Павлович.
— Четыре года, но он совсем не владеет собой. Я думаю — наследственность, у Эльснера тоже животные страсти...
Сильвия не могла удержаться от улыбки. Эльснер... что-то мигающее, нервное, хлипкое...
— Но ваш муж всегда такой тихий, — возразила она.
— Эльснер? Посмотрели бы вы на него раньше, когда он всей кафедрой вертел! Жить не давал людям: то вредителей ищет, то космополитов, то семитов!..
— Ну? И так переменился? — сказал Гатеев. — Не видно и не слышно.
— Да, да! — с ожесточением подхватила Нина Васильевна. — Переменился! От эпохальных событий такие типчики всегда меняются, теперь он мягкошерстый. Конечно, если нужно написать статью за подписью Асса, то он тут как тут...
— Он? За подписью Асса?.. — изумилась Сильвия. — И вы это знали?..
— Недавно догадалась. Кто же еще? Скучно ведь жить и видеть, что твоя персона не производит в мире никаких пертурбаций. И кстати — свадебный подарок Тамаре Леонидовне...
Нина Васильевна разволновалась. Гатеев налил ей вина, глядел сочувственно. Сильвия верила и не верила...
— Виктория! Ты кончила есть? — строго сказала Нина Васильевна. — Поблагодари, возьми из моей сумки пластилин и лепи... Она способная, умеет лепить чудесные вещицы. А главное — рассудительная девочка, не то что Олимпий.
У Вики подозрительно часто заморгали ресницы, — кажется, ей было жалко нерассудительного Олимпия.
— Может быть, Вика хочет печенья, вот здесь кренделек... — сказал Алексей Павлович.
-— Нет, нет, достаточно! Возьми пластилин, Вика, и слепи что-нибудь для тети Сильвии.
Девочка послушно встала и, вынув из сумки коробочку с пластилином, села в угол на кресло и принялась лепить, быстро перебирая пальчиками.